Бойцовые псы
Шрифт:
— Жду, когда он возьмёт трубку.
— А мне тебе нечего сказать?
— Сейчас — да, нечего… Потом как-нибудь. Ну, где он?
— Здравствуй, Александр Петрович. — Голос Каморина был непривычно благодушным, как если бы он только что хорошо отужинал, принял ванну и сел в халате в глубокое кресло, куда принесли телефон. — Я вот только что из ванны, — подтвердил он возникшее предположение, — а через пару часов улетаю… Мы можем до этого переговорить?
— Смотря о чём, — сказал Седов.
— Не понял! — Голос Каморина снова стал сухим и колючим. —
— Я хочу, чтобы через двадцать минут ты был здесь. — Куда только подевался его благодушный тон. — Есть срочное дело.
И положил трубку. Седов прошел в спальню, взглянул на спящую Любу. Теперь ее нельзя было назвать неживой. Лицо из землисто-зеленого цвета становилось бледно-розовым, чёрные тени под глазами поблекли.
Пожалуй, он сейчас ей не нужен. А вот нужен ли будет потом, когда придёт в себя… Но об этом не хотелось сейчас думать. Сейчас перед его глазами стояло лицо Каморина, каким он запомнил его там, на чердаке, когда тот приказывал застрелить врача «скорой». Псих. С таким лучше не связываться… пока… А там — посмотрим.
Ирина встретила его сухо, сразу отвернулась, пропустив в гостиную, где сидел уже собранный в дорогу Каморин.
Сколько раз Александр Петрович здесь у неё бывал, но никогда бы не подумал, что придется приходить сюда по приказу её нового любовника.
— Задерживаешься… — хмуро сказал Каморин, посмотрев на часы.
— Я же говорила — за двадцать минут он не успеет, — сказала Ирина. — Уже проверено. И не один раз.
— У меня осталось всего полчаса, — не обратил внимания на её колкость Павел Романович. — Тебе хватит?
— А вам? — в тон ему ответил Седов. — Это вы меня сюда позвали, а не я вас. Могли бы вполне встретиться по дороге в аэропорт.
— Вот я ему то же самое… — начала было Ирина, но осеклась под тяжелым взглядом Каморина. И вышла из комнаты.
Наверняка ему хотелось продемонстрировать, кто теперь здесь хозяин, подумал Седов. Что ж, придётся проглотить и это. Поэтому позвал меня именно сюда, к Ирине… И еще подумал, как там сейчас Люба. Всё-таки осталась одна. Вдруг, когда он вернется, ее снова не окажется на месте?..
— Я жду твоего рассказа о банке, — сказал Павел Романович. — Ты ведь вошел в его правление, как мы договаривались?
— Именно так, — кивнул Седов, стараясь не раздражаться.
— Сегодня я был у Эдика Городинского, знаешь такого?
— Он клиент нашего банка, — кивнул Седов. — Пять процентов акций, если не ошибаюсь.
— Претендует на большее? — сощурился Павел Романович.
— Именно так, — кивнул Седов. — У него из-за этого большие распри…
— С Пирожниковым, — перебил Каморин.
— Да, — впервые за сегодняшний день чему-то удивился Александр Петрович. — Откуда вы знаете?
— Не далее как три, нет, четыре часа назад с ним беседовал, — удовлетворенно хмыкнул Каморин. — Сначала он мне
И покосился на дверь, которую прикрыла за собой Ирина.
— Привычная маска, — кивнул Александр Петрович. — Он со всеми такой, кого видит впервые. Старательно расхолаживает. Но как только клиент расслабится, вцепляется в него, как бульдог.
— Вот-вот, — подтвердил Каморин. — Короче, он заказал мне этого самого Пирожникова. Полагает, что потом скупит его акции и займет его место в правлении.
— Вполне возможно, — кивнул Седов. — А почему именно вам?
— Ему нужна чистая работа. Чтоб все было шито-крыто. Я другое хотел у тебя спросить… А нам это надо? Кто нам будет нужнее живой — Пирожников или Городинский?
— Видите ли, Павел Романович… — пожал плечами Седов. — Я все-таки хотел бы, прежде чем вам ответить, сначала понять — кому это нам? Мы — это кто? Ведь я там представляю не только себя и вас, но и других людей, которые уже вложили туда порядочные средства…
— Воровской общак, — перебил Каморин. — Знаю. Сегодня он есть, а завтра на него наложат арест, стоит мне только, в силу своей основной профессии, открыть рот…
— Простите, но вы мне не ответили: кого ещё, кроме себя, вы имеете в виду, когда говорите «нам»?
— Только себя, — сказал Каморин. — И немного тебя. Потому что мне нужен этот банк. И ты мой человек в этом банке. Мой. А не твоих воров в законе. Хотя это они, а не я туда тебя внедрили… Теперь слушай и не перебивай. Я и так потратил на тебя слишком много времени. В ближайшее время поставишь на правлений вопрос о закупке акций одного уральского завода цветных и редких металлов. Его исходные данные я сообщу тебе отдельно. Свободные деньги, иначе говоря, чёрный нал у вас есть. Я про общак, да, да…
— Они мне голову оторвут, — спокойно сказал Седов. — И потом, черный нал, как кобеля, не отмоешь добела.
— Неплохо сказано. Надо запомнить… А вообще ты до сих пор мне представлялся человеком с развитым воображением. И хорошо воспитанным. То есть не перебивающим старших…
— Вам сколько лет? — перебил Седов.
— Не столь важно. Моложе тебя, во всяком случае. Так вот, постарайся объяснить твоим ворюгам, в законе они или вне закона, что это весьма перспективный вклад. Потом мы эти акции перепродадим. Двойная отмывка, понимаешь? Они на это клюнут, если не дураки. Я скажу, кому перепродадим, как только доберусь до Думы.
— А когда у вас выборы? — спросил Седов. — Что-то очень уверенно вы о них говорите. А вдруг вас не выберут?
— Тогда мне придется устроить государственный переворот, — вполне серьезно сказал Каморин. — Стану диктатором, а ты моим министром культуры. Стало быть, для этой страны будет лучше, если сначала меня выберут просто депутатом.
— Пожалуй, — согласился Седов. — Какие ещё будут указания?
— Ты мне так и не ответил, кто нам нужнее — Пирожников или Городинский?
— Обоих бы… в одно место! — искренне сказал Седов.