Бойцы моей земли (Встречи и раздумья)
Шрифт:
Когда я демобилизовался и поступил в Литературный институт имени Горького, Гамзатов его уже заканчивал. Читателей привлекла его книга «Год моего рождения», в которой свежо, образно говорилось о нашем поколении. Автору этой книги удалось слить в единое русло замечательные традиции дагестанской народной поэзии и традиции большой мировой поэзии.
Мы не удивились, когда одна из гамзатовских книг была названа «Слово о старшем брате», а другая, как бы перекликаясь с лирикой великого шотландца Роберта Бернса, — «В горах мое сердце…» Теперь Расул Гамзатов автор не только стихов, песен и поэм, но и прозаической книги «Мой Дагестан», переведенной его бывшим
Сыны стараются быть достойными своих отцов: абхазец Георгий Гулиа написал повесть о своем родном горном крае и книгу об отце, народном абхазском поэте Дмитрии Гулиа. Расул Гамзатов написал книгу о родном Дагестане.
Что подкупает в стихах Гамзатова? Душевная теплота, любовь, грусть, юмор, ненависть, вся полнота человеческих чувств, беспокойный ум… Свои чувства и мысли поэт старается выразить лаконично, как этого требуют традиции горской поэзии, и живо, непосредственно, как этого требует современность.
Верный друг мой, отнятый войной, Мне тепло от твоего огня, А иной живой сидит со мной — И морозом обдает меня.И поэту, и его переводчику Н. Гребневу удалось здесь передать сложные чувства лирического героя: горячую любовь к погибшему другу и неприязнь к холодному, равнодушному собеседнику. Этот резкий контраст еще более усиливает и любовь и неприязнь. В лирике Гамзатова много точных психологических деталей.
Дождь шумит за моим окном, Гром гремит за моим окном. Все в душе у меня слилось: Боль и радость, любовь и злость. Радость я подарю друзьям, Боль я песне своей отдам. Людям буду любовь дарить, Злость оставлю — себя корить.На первый взгляд кажется: это стихотворение написано в духе народной горской поэзии. Так оно и есть. Но имеется в нем нечто от сложного душевного мира современного человека. Вот это–то богатство душевных оттенков и есть то новое, что внес Расул Гамзатов в нынешнюю поэзию Дагестана. В его стихах много мыслей, выстраданных, рожденных жизненным опытом поэта и всего нашего поколения.
Ты перед нами, время, не гордись, Считая всех людей своею тенью. Немало средь людей таких, чья жизнь — Сама источник твоего свеченья. Будь благодарно озарявшим нас Мыслителям, героям и поэтам. Светилось ты и светишься сейчас Не собственным, а их великим светом.Глубокая мысль. Именно думы и дела лучших сынов и дочерей эпохи озаряют светом разума и сердца эту эпоху. Иоэт остро ощущает невидимый полет времени.
МножествоНовое поколение вырастает на смену возмужавшему. Сложные чувства — и грусть, и боль, и радость переполняют душу поэта.
Жена двадцатилетнего героя Сидит седая около крыльца. Их сын, носящий имя дорогое, Сегодня старше своего отца.Мне вспоминается рассказ Ивана Рахилло на устном выпуске журнала «Советский воин» в московском Доме журналиста. Писатель рассказывал, как перед войной присутствовал на конных состязаниях, где, гордо стоя на коне, скакал юный джигит Расул Гамзатов с трепещущим красным галстуком на груди…
Утекает детство, как вода, Утекает детство, но в наследство Остается людям песня детства, Память остается навсегда.Не из таких ли прозрачных, певучих строф родились песни Расула Гамзатова, которые мы слышим теперь по радио и на улицах? Одну из них, гамзатовские «Журавли», миллионы телезрителей слышали на большом вечере «Песня-71». Она стала любимой песней нашего народа.
Мне кажется порою, что солдаты, С кровавых не пришедшие полей, Не в землю пашу полегли когда–то, А превратились в белых журавлей…Грусть по погибшим товарищам, священная память о них навсегда останется в наших душах.
И в зрелые годы у поэта сохранилась юношеская непосредственность, любовь к крылатому слову, неприязнь к холодному расчету куцых мещан:
Если вдруг и я металлом стану, Не чеканьте из меня монет: Не хочу бренчать ни в чьих карманах, Зажигать в глазах недобрый свет. Если суждено мне стать металлом, Выкуйте оружье из меня. Чтобы мне клинком или кинжалом В ножнах спать и в бой лететь звеня.ВПЕРВЫЕ
Впервые о Михаиле Алексееве я услышал лет двадцать назад в Литературном институте от своего однокурсника поэта Егора Исаева. Он, как вихрь, налетел на меня на площади возле задумчивого бронзового Пушкина.
— Егор! — и протянул мне руку. — Из Вены. Знаешь, кто первый в редакции нашей военной газеты прочел твой цикл «Белгород»? Михаил Алексеев. Сам прозаик, но очень любит поэзию. Вырвал из журнала листы и отдал мне. — Исаев тут же вытащил из кармана листы, свернутые в трубочку. — Я вас познакомлю. Алексеева перевели в Москву.