Бойня

Панасенко Дмитрий Сергеевич

— Понятно… — неопределенным тоном протянула женщина и задумчиво почесала переносицу. — А Операторы, получается, позже пришли?

— Да почти сразу… — индифферентно пожал плечами горе-агроном. — Слушай? — Мужчина моргнул и с подозрением уставился на Веруку. — А ты не подсадная?

— Я? — Вскинула брови Шип. — Я бы у тебя тоже спросила, да есть у меня подозрение, что стукачок вот тот лысый сморчок, что сейчас из себя дохлого зобика изображает… — Верука кивнула подбородком в сторону в ужасе уставившегося на неё выпивоху.

— Я… не…я-

я- я…

— Да успокойся, — фыркнула Шип. — Лучше руки развязать помоги…

— Я… Не-е-е…

— Да оставь ты его… — Буркнул громила. — С тех пор, как посадили, все ноет и ноет… Я — не я… Да и черт с ним… Дом продать…. У меня вот никогда своего дома не было… Сука… А скоро, может, вообще в петле повисну… Черт. — Отпустив решетку, мужчина, опустившись на пол, откинулся на стену. — А всё этот чертов Эвенко.

— Эвенко? — Удивилась Сей. — Старый придурок, с тростью? Тот, что всякие электронные штуки делает? А он-то тут причем?

— Да, пришел пару дней назад, немного макового молочка купить, — отмахнулся здоровяк. — Его суставы мучают, а к Зэду он ходить не любит. Он вообще к врачам не ходит, боится, что те ему имплантаты его драгоценные испортят… В общем, приперся, забрал молочко и сунул мне в руки какую-то шнягу. Говорит, мол, сейчас мне не досуг, заказ большой, ты, мол, сходи, проверь, не фонит ли рама. А то больно долго без профилактики. Как бы до беды не дошло. Двадцать монет серебром дал. Ну, я и пошел. Двадцатка-то не лишняя. — Мужик вздохнул. — Остановился под аркой, как этот урод сказал. Начал кнопки на его штуке тыкать, да цифры, что на экране появляются на бумажку записывать, тут шерифы и набежали. Орут, мол, диверсия, и что я какие-то замедляющие стержни испортил. Чуть, мол, весь город не взорвал.

— Управляющие стержни, — со вздохом поправила громилу Верука.

— Да какая разница, — поморщился мужчина. — Замедляющие, управляющие. Один хрен, этот старик меня подставил.

— Так взял бы да рассказал.

— А ты думаешь, я тут, как монах тишины [91] молчал да глазами лупал? — Возмутился здоровяк. — Никто и слушать не хочет, сестричка… Только по почкам лупят три раза в день. Им признание моё и на хрен не нужно… Эвенко-то в петлю не сунешь, лучший электронщик в городе, с Финком в одну дырочку ссыт…

— Не повезло. — Хмыкнула Верука, скрестив запястья, еле заметно повела плечами. Раздался приглушенный треск, и на пол упали обрывки одноразовых наручников.

— А-а-а-а… — Выдавил из себя сокамерник женщины и, сжавшись, словно его позвоночник приобрел способность складываться подобно мехам гармошки, на карачках пополз к решетке. — И-и-и…

— Задолбал. — Пружинисто встав на ноги, Шип, легким движением подхватив мужичка за шиворот, впечатала его в стену. Раздался хруст, и затихший мужчина мешком повалился на пол.

— Круто… Точно стайница… Ты его не убила?

— Насрать. — Пожала плечами Верука.

— Зря ты так… — Неопределенно протянул здоровяк. — Не надо бузить. Ты говоришь, шерифа убила?

За убийство человека из команды Финка полагается ошейник и пожизненные работы в теплицах. Но, если ты будешь доставлять неприятности, могут и повесить.

— Он меня немного достал. Воет, как в задницу клюнутый. К тому же, от него сивухой несет, а я с некоторых пор терпеть не могу алкашей… — Развернувшись на каблуках Верука привалилась плечом к стене и, вздохнув, принялась не торопясь расстегивать рубаху.

— За словом в карман не лезешь, да? — Горько рассмеялся здоровяк. — Посмотрим, как ты запоешь, когда сюда Ликана придет.

— Ликана, говоришь? — Фыркнула Шип. На губах женщины появилась чуть заметная ухмылка. — Ну… Это неплохо. Не поверишь, братишка. Второй день встречи с ней ищу, а она, как в воду канула… Кто-то говорит, что она с Финком в арене сидит. Кто-то болтает, что её с Зеро видел… а вот недавно я узнала, что это она приговоры выносит. Кого в петлю, кого на работы, а кого вниз… Вот и решила устроить встречу…

— Это да… Так что… — Агроном моргнул. — Черт…

— Именно, братишка… — Хмыкнула Верука и, задрав наполовину расстегнутую рубаху, завела руку за спину. — Черт. — Раздался чуть слышный пластиковый треск, и в руке женщины оказался маленький, не больше ладони, пистолет. С короткой рукоятки оружия свисал кусок клейкой ленты.

— Уф. — Снова треск, и к пистолету добавилась тонкая и плоская запасная обойма и два небольших ножа. — Запомни, «Братишка». Обыскивать надо тщательней. Если есть сканер, батарею не жалеть. Ощупывать всё. Если есть сомнения — раздевать. Ну, почему никто почти никогда не проверяет под лопаткой? Задницу облапают, подмышки ощупают, в рот заглянут, а вот на спине не проверят… А еще… — Задрав ногу, Шип, закинув сапог на колено, постучала по нему ногтем.

— Очень здорово ножики в каблуке прятать. Но выемку пилить было долго, так что, я не успела, поэтому… — Сняв сапог, Сей вытащила стельку и вытряхнула из него несколько коротких и плоских, лишенных рукояти клинков.

— Э-э-э… — Протянул здоровяк, медленно отступая к дальней от решетки стене.

— И когда Ликана приходит? — Бодро рассовав ножи за пояс и по карманам, Верука передернула затвор пистолета.

— Э-э-э…

— Будешь орать — пристрелю. — Пояснила женщина и с улыбкой направила ствол пистолета на громилу.

Стентом Бром, бывший Тоннельщик, бывший сутенер, бывший карточный шулер, вышибала, кулачный боец, заводчик собак, пастух овец, водитель боевого фургона Караванщиков, траппер, носильщик, варщик дури, а ныне — профессиональная подсадная утка и информатор Операторов. Прожил достаточно долгую и полную приключений жизнь, чтобы понять — эта баба не шутит. Наигранная беззаботность осыпалась с женщины, как шелуха с луковицы. Страшное, обожженное, покрытое пятнами и шрамами лицо неожиданно стало мертвым, а необычно яркие, контрастирующие с уродливой внешностью глаза превратились в два слюдяных окатыша.