Бойся самого худшего
Шрифт:
И тут меня осенило.
— Погодите. — Я выхватил мобильник и набрал номер. — Сейчас я свяжусь с этой женщиной, и вы сможете поговорить с ней сами.
— Конечно. — Морган устало вздохнула. — Мне ведь все равно нечего делать.
Я подождал десять гудков, собираясь оставить сообщение, но автоответчик не сработал. Позвонил еще раз. С тем же результатом.
— У вас очень усталый вид, — заметила Морган.
Глава двенадцатая
У меня кружилась
— Присядьте, — предложила Морган.
Я сел. Ноги у меня были резиновые, в животе крутило.
— Что же это получается? — Вопрос этот я обращал больше к себе, чем к сидящей за столом женщине.
Морган откинулась на спинку кресла.
— Может быть, вы расскажете обо всем по порядку?
И я рассказал. Об исчезновении Сид, об отеле, об автомобиле, о пришедшем вчера электронном письме от женщины, утверждавшей, что видела Сид в этом приюте.
Морган вздохнула:
— Ничего себе история. Похожа на чью-то мошенническую проделку. Наверное, какой-то подросток решил вас подурачить.
— Нет. Со мной говорил не подросток, и она ничего у меня не просила. Никакого вознаграждения. — Я вдруг вспомнил. — Если кто-то из ваших сотрудников пошлет сообщение родителям, что его ребенок здесь, это будет нарушением правил?
— Вы затронули очень важный вопрос. — Лицо Морган стало серьезным. — Больше всего мы хотим, чтобы дети воссоединились с родителями, хотя некоторые из мамаш и папаш не заслуживают этого. Вы не представляете, какие мучения приходится переносить детям. Да, они не ангелы. Но разве можно так с ними обращаться? Особенно лютуют отчимы с девочками. Некоторых избивают в кровь, других пытаются затащить в постель. У нас бывали дети, чьи родители пьяницы и торговцы наркотиками. В прошлом году к нам попала девочка, которую мама заставляла заниматься проституцией. Сама она вышла в тираж и решила, чтобы дочка продолжила семейный бизнес.
— Боже!
— Она сейчас снова где-то в бегах. На прошлой неделе к нам пришел мальчик, так вы бы видели его кожу. Ужас. Это папаша постарался. Его злило, что сын не хочет принимать душ по его приказу. Так он волок его в гараж и совал в мойку. Вы что-нибудь подобное встречали?
Я молчал.
— Так что мы не очень склонны звонить таким мамашам и папашам и предлагать забрать ребенка домой.
— Я понял.
— Дети нам доверяют. Они должны доверять, иначе мы не сможем им помочь.
— Значит, если вы узнаете, что кто-то из ваших сотрудников это сделал, он будет уволен?
— Не исключено.
— Так, может быть, эта женщина, которая мне звонила, действительно работает здесь, но назвала придуманные имя и фамилию?
Морган Донован покачала
— А зачем ей вообще было их называть?
— Так вот же электронный адрес, — сказал я.
Морган переписала его себе в блокнот.
— Насколько мне известно, такого адреса ни у кого здесь нет. К тому же адрес «хотмэйл» можно получить очень быстро.
— Да, — вынужден был согласиться я.
— Так что скорее всего вас кто-то одурачил. — Поскольку я молчал, она добавила: — Хотите кофе или что-нибудь поесть? Я бы предложила вам скотча, но наш приют финансирует и опекает церковь, а они к виски относятся крайне неодобрительно. Так что сейчас у нас здесь ничего нет. А вот кофеварка работает непрерывно с девяносто второго года. И представьте, ни разу не сломалась. Вот какие раньше делали вещи. Хотите чашечку? Или, может быть, колы?
Я кивнул.
— Лен! — крикнула Морган. Через несколько секунд он сунул в кабинет голову. — Принеси нам пару баночек диет-колы.
Он скрылся. Было слышно, как скрипнула дверца старого холодильника, затем он вернулся с одной банкой и бумажным стаканчиком.
— Это все, что осталось. — Лен поставил их на стол и вышел.
Морган начала сдвигать в сторону папки на столе.
— Позвольте мне помочь, — предложил я, но она улыбнулась:
— Я довольно прилично справляюсь и одной рукой. Привыкла. Но знаете, что меня выводит из себя? Краны в общественных туалетах. Где вода идет, только когда вы на него нажимаете. Я нажимаю этот чертов кран, подставляю руку, а воды нет. У меня всего один кулак, но если бы мне попался этот идиот, который придумал такой кран, я бы выбила ему все зубы.
Я принужденно улыбнулся.
— Вы имеете привычку высовывать руку в окно, когда едете в машине? — неожиданно спросила она.
— Иногда так делаю.
Она усмехнулась:
— Мы ехали с мужем. Он сидел за рулем, я расслабилась рядом и свесила руку в окошко. Так представьте, мой кретин проехал на красный и столкнулся боком с «фордом-эксплорером». Его передняя декоративная решетка отсекла мне руку. Конечно, если бы мы не были тогда вдрызг пьяные, этого бы не случилось. А потом пошло-поехало. Я без руки была для него ежедневным напоминанием, что это его работа. Так что вскоре этот сукин сын отвалил. Но у меня все же осталась одна рука, чтобы помахать ему на прощание.
Она открыла банку диет-колы, налила в бумажный стаканчик до краев и протянула мне, а сама начала медленно потягивать то, что осталось в банке.
— Странно. Зачем ей было называть свое имя?
— Думаю, ей хотелось, чтобы я поверил. Она даже прислала фотографию моей дочери, сделанную мобильником.
— Вот как?
— Сидни попала в кадр, видимо, случайно. — Я глотнул диет-колы из стаканчика, только теперь осознавая, насколько пересохло в горле. — Но это она. Несомненно.