Бойся самого худшего

Баркли Линвуд

— Боже!

— Я думаю, Эван темнит.

— А вот с ним, Тим, лучше не связывайся. Пусть Боб разбирается.

Затем позвонил Эдвин Четсуорт, адвокат по уголовным делам. Он работал в фирме, куда я обращался, когда нужно было уладить юридические вопросы. Особенно во время банкротства. Однажды клиент угрожал предъявить судебный иск мне лично наряду с автосалоном, где я работал, по поводу подержанного автомобиля, в котором обнаружилась лажа.

Я позвонил в фирму перед отъездом в «Бобс моторс». Объяснил

ситуацию. Там сказали, что это работа для Эдвина и он мне перезвонит.

Сейчас я рассказал ему все подробно.

— Буду очень удивлен, — произнес он, — если они предъявят обвинения по поводу наркотика. Хотя в этом пакетике может оказаться не наркотик, а пищевая сода.

— Почему?

— Потому что, по вашим словам, вы вызвали копов в свой дом, в котором побывали грабители. Будем их так условно называть. Так что наркотик в вашу подушку мог положить кто угодно. Судья отклонит обвинение, как только они откроют рты.

— Вы уверены?

— Нет. Но так мне подсказывает интуиция. А с детективом Дженнингз больше не разговаривайте.

— Но она ищет мою дочь. Мне приходится с ней общаться.

Четсуорт помолчал.

— Я ей не доверяю. Если она снова заведет разговор о том, что случилось в вашем доме, без моего присутствия с ней не разговаривайте. У них нет возможности доказать, что эти наркотики были ваши.

— Конечно, не мои.

— Разве я вас об этом спрашивал?

Сумка, с которой я ездил в Сиэтл, стояла в машине. Я вошел в дом с ней, но в таком хаосе разбирать не стал. А когда Кип Дженнингз не позволила мне ночевать в собственном доме, я взял сумку с собой.

Поехал в торговый центр, поужинал пиццей с кофе. Понаблюдал за проходившими мимо молодыми людьми. Вглядывался в лица девушек.

Такая вот у меня уже выработалась привычка.

Затем сел в машину и поехал в «Бизнес-отель». За стойкой дежурили Картер и Оуэн.

Я подошел и спросил номер.

Глава шестнадцатая

Не знаю, есть ли у них какие-то другие номера, но меня поселили в типовом, ничем не выделяющемся. На втором этаже.

В центре двуспальная кровать с синим покрывалом без узора. По обе стороны лампы с белыми матовыми колпаками. Бежевые стены.

Но кругом было чисто и опрятно. Видно, что за этим здесь следят. В ванной комнате мыло, шампунь, сушка для волос. В стенном шкафу мини-сейф с четырехзначным цифровым кодом, куда можно положить паспорт, видеокамеру и несколько тысяч в любой валюте.

Отель еще не обзавелся модными плоскими телевизорами, которые вешают на стенку. На комоде громоздился аппарат, которому было на вид лет двадцать. Но все равно у постояльца, если ему захочется, была возможность заказать фильмы, в том числе и с такими названиями, как «Она неподражаема, когда глотает сперму».

Я начал переключать каналы. Остановился на шоу доктора Фила. Сегодня он разбирался с одной несчастной семьей,

состоящей, по всей видимости, из дураков, пожелавших выставить на развлечение миллионам свое грязное белье. Оставив телевизор работать на малой громкости, я стал смотреть в окно. Очень внимательно. Не знаю, что я ожидал там увидеть. Может быть, искал намек, куда могла деваться Сид?

Наблюдая за проносящимися мимо автомобилями, я представлял, что еду в одном из них. И через несколько часов буду в Бостоне. А дальше Провиденс, затем — Мэн. А там недалеко и до Вермонта или Нью-Хэмпшира. Если я поеду в другую сторону, то через три часа окажусь в Олбани. Захочу быть ближе к дому, быстро попаду на Манхэттен. Там найти человека очень трудно.

И это в тот же день, как сяду в машину. То есть через несколько недель человек может оказаться где угодно.

Если он, конечно, еще жив.

Я все это время сдерживался. Не давал мыслям заходить так далеко. Пока нет оснований думать, что с ней случилось что-то страшное. Она пропала — по крайней мере для Сьюзен и меня, — но в порядке.

Конечно, следы крови в машине из головы выбросить было трудно.

Там образовалась звуковая петля, которая проигрывалась все эти недели. Негромко, как фон.

Это были вопросы, задаваемые снова и снова.

Где ты?

Что с тобой?

Почему ты убежала?

Что тебя напугало?

Почему ты не даешь о себе знать?

Ты ушла, потому что я спросил тогда о солнечных очках, а затем что-то случилось, что помешало тебе вернуться домой?

Я посмотрел на часы. Десять. Вроде пора в постель. И я начал готовиться, хотя знал, что не засну.

Расстегнул молнию на сумке, достал лосенка Милта, любимую игрушку дочки. Положил на кровать. Рядом пристроил мобильник. Разделся до трусов, пошел в ванную, почистил зубы, откинул одеяло, лег. Еще минут десять попереключал каналы, затем погасил свет.

Пролежал полчаса, глядя в потолок.

В комнате было светло от фар проезжающих по шоссе машин и неонового сияния реклам. Надо задернуть шторы, и, может быть, удастся заснуть.

Я поднялся и встал у окна. Автомобилей на шоссе стало меньше. Слева сияли красные неоновые буквы порномагазина. Рядом было припарковано штук семь машин. Мужчины, всегда по одному, входили туда с пустыми руками и через некоторое время выходили с коричневыми пакетами, где лежали предметы для их вечерних развлечений.

Из-за угла здания, со стороны цветочного магазина, вышел мужчина. Он направился на стоянку, где нажал кнопку устройства дистанционного управления. Вспыхнули стоп-сигналы мини-вэна. Он сел в него. Я был уверен, что это «тойота» с надписью «Цветы от Шоу».

В такой час цветы не доставляют. Значит, Айан едет на свидание.

Мини-вэн сдал задом и с шумом выехал на шоссе.

В дверь постучали. Это было так неожиданно, что я подскочил. Затем подошел к двери и посмотрел в глазок. Там стояла менеджер отеля Вероника Харп.