Бойся своих желаний
Шрифт:
Собственно, знакомство с современной популярной музыкой у «генерала» с Наташкиных интересов и началось. Когда он отъезжал в ответственную командировку в Штаты, упросила его дочка привезти долгоиграющую пластинку тех самых битлов. Что ж! Желание дочери – закон (если только оно, это желание, в правильном ключе и нужном русле). Васнецов, верный своим традициям контролировать и направлять, первоначально сам прослушал музыку волосатиков, а также почитал кое-какую литературу. И признался себе, что ему песнопения парней из рабочих кварталов скорее понравились. Если, конечно, отбросить всю шелуху вроде их длинных волос, а также вызывающее поведение на сцене (и атмосферу истерии, раздутую вокруг квартета продажными буржуазными газетами, радио и телевидением). Песни-то были мелодичные, приятные, запоминающиеся. А генерал знал в музыке толк. Любовь к мелодике и ритмике началась еще на войне, а продолжилась в послевоенные годы, когда бравого прихрамывающего каплея
Раз уж буржуазная молодежь нынче столь увлечена бит-ансамблями, как их называют, – будучи там же, в Америке, подумал генерал, – имеет смысл и у нас в стране создать нечто подобное по форме, наполнив, разумеется, советским, полезным содержанием. Пусть выходят молодцы на сцену (вот, кстати, и название хорошее для музыкального коллектива: «Добры молодцы») и поют – и о любви, конечно, но в то же время пусть звучит в их творчестве патриотическая нота: Родина, березки, память о войне, любовь к труду, уважение к старшим… И конечно, следует вычистить поганой метлой все наносное, вредное. Волосы можно разрешить не столь, конечно, длинные, как у «Битлз» – однако чуть длиннее общепринятого, никаких воплей и прыжков на сцене, но слегка приплясывать можно. Надо поговорить по возвращении с товарищами из комсомола: пусть потихоньку, исподволь возьмут на себя контроль за организацией молодежных бит-групп. Ведь бесконтрольность может привести к тому, что комсомольцы станут сами образовывать подобные квартеты, квинтеты и секстеты – а за самостоятельными деятелями уже гораздо труднее будет уследить: и в смысле содержания песен, и внешнего вида, и поведения музыкантов на сцене. Ведь почти прошляпили, можно сказать, упустили движение современных акынов-трубадуров-менестрелей. Вон, несется совершенно бесконтрольно из каждого окошка хрипение Высоцкого с его блатным репертуаром. И только сейчас начали искать товарищи подходы к артисту с тем, чтоб направить в правильное русло его репертуар: военно-патриотическая тематика, романтика трудных дорог, покорение Сибири… Вот и молодежные джаз-банды нельзя упустить. Надо и молодым композиторам, и поэтам-песенникам из соответствующих творческих союзов дать поручения по созданию специальных молодежных песен, а затем крепко контролировать их в смысле «лито» [8] . Ну и, разумеется, само название «бит-группа» или там «рок-квартет» новому музыкальному движению совершенно не годится. Следует именовать их иначе, безо всяких там битов и роков. К примеру, вот хорошее, в меру скромное, но многообещающее прозвание: «вокально-инструментальный ансамбль», а почему нет, сокращенно ВИА? И конечно, надо подумать над именами собственными. Как вышеупомянутые ВИА будут называться? Ведь что такое «Битлз» в переводе? «Жуки»! Жучки, можно сказать. А другие? «Роллинг стоунз», представьте себе: «Катящиеся камни». Или «Стальной цеппелин». Ужас! Нет, нужны имена яркие, но скромные, с оттенком романтики: «Голубые гитары», к примеру. Или те же гитары – но поющие. Или, скажем, верные друзья. Или поющие ребята. Или, напротив, веселые ребята. Комбинаций множество. Можно кое-кого даже с вызовом назвать. Например, «Машина времени».
8
Одна из разновидностей цензуры в советские времена: ни одно произведение, в том числе музыкальное, не разрешалось без особым образом оформленного разрешения властей.
Да и в советских республиках следует создавать такие коллективы, чтобы использовали в молодежном стиле традиции и духовное богатство национальной музыки и песни. К примеру, на Украине вокально-инструментальный ансамбль именовать «Кобзари». В Белоруссии – «Песняры» или, допустим, «Сябры». В Таджикистане – «Акыны». Впрочем, последнее как-то нехорошо, незвучно и даже издевку может напомнить над таджикским народом.
Что ж, загранкомандировка прошла не зря! Васнецов удовлетворенно потянулся. Правильно писал лучший поэт нашей эпохи товарищ Маяковский: «Глазами жадными цапайте все то, что у нашей земли хорошо, и что хорошо на Западе». И загранпоездки для ответственных работников, как бы ни шипели недоброжелатели, нужны не только для снабжения семьи дефицитным инвалютным промтоваром. Мало того что мы, будучи за рубежом, по мере сил укрепляем взаимопонимание государств с различным социальным строем. Являем собой на Западе передовой отряд, проводник советских идей. Мы и часы передышки (во всяком случае, Петр Ильич Васнецов лично) используем на благо Отчизне. Когда заканчивались намеченные рабочие встречи, он не бегал по универмагам и барахолкам, подобно некоторым несознательным командированным. Он запирался в своем номере, порой смотрел телевизор,
Вот и тогда, в Вашингтоне, Петр Ильич вознамерился из заграницы не просто пластинку «Битлз» для дочки привезти – но и самих битлов!
Дома, в Москве, прежде чем передать Наташе в подарок конверт с «диском» (так молодые, кажется, называли на своем жаргоне грампластинки), Васнецов еще раз прослушал музыкальный материал. И опять оказалось: приемлемо. В словах никакой антисоветчины. Конечно, много нескромного: «Я хочу быть твоим мужчиной», подумать только! Мы, разумеется, решил Петр Ильич, должны будем наши ансамбли направить на более романтичное, целомудренное воспевание отношений между мужчиной и женщиной. Но в целом подрастающему поколению слушать можно – а уж какой приступ восторга вызвала пластинка у Наташеньки!
– Папка, ты прелесть!
Вклинилась Валентина:
– Балуешь ты ее.
– Ну, я и тебя тоже балую, дорогая, разве нет?
– Балуешь, балуешь, спасибо за духи.
– Дай я тебя расцелую, папка!
– Только ты ж понимаешь, доча: пластинку эту лучше из дома никуда не выносить: вдруг кто-нибудь неправильно поймет. И здесь показывай ее своим друзьям с оглядкой: кому – можно, а кому – нет.
– Ох, папка! Скажи: неужели ко мне сюда неприличные люди приходят?
– Очень приличные.
– Вот видишь! А Нина – приличная?
– В высшей степени.
– А можно я тогда ее прямо сегодня приглашу диск послушать?
– Конечно, я предпочел бы, чтобы ты провела этот вечер с нами – но что попишешь, выросла ты.
– Ну, папка, не обижайся.
Итак, одноклассницей и подругой Наташи Васнецовой была Нина Навагина, внучка нынешнего члена Политбюро Устина Акимовича Навагина – верного соратника и, можно сказать, друга Леонида Ильича еще с молдавских времен. (Когда-то девочка была политически ошибочно названа в честь супруги Н. С. Хрущева, но что ж теперь поделаешь.) Нина Навагина неоднократно бывала у Васнецовых дома, и почти генерал, верный своим традициям контролировать контакты дочери, был рад этой дружбе. Причем, как человек широкий, не только ввиду поста, что занимал Нинин дедушка, но и потому, что она сама являла собой образец ума, дисциплинированности и вежливости.
И вот Наталья пригласила Нину на девичник. Сначала чинно попили на кухне в компании родителей чаю с конфетами, а потом девочки убежали в Наташину светелку. И тут облагодетельствованная дочь продемонстрировала гостье новую пластинку пресловутой четверки. Ох, сколько было визгу, радости, а потом даже и скачков! Альбом был прослушан первый раз, а затем и второй – а после отец был призван, чтобы немедленно подключить к проигрывателю магнитофон «Грюндиг» и сделать перезапись на катушку специально для Нины.
Только совсем уж ограниченный, колхозный человек смог бы додуматься и обвинить Петра Ильича в том, что он своими подарками (как ни крути, с определенным антисоветским душком) тлетворно влияет на дочку и ее друзей. Его и не обвинили. Да и вообще: партаппаратчики тогда насмерть, зубами готовы были отстаивать свое право привозить из-за границы то, что им хочется. И питаться через распределитель чем хочется. И каждый понимал: сегодня ты донесешь, что васнецовская дочка слушает незалитованную музычку, а завтра про тебя прознают, что твоя супруга конфискованные бриллианты у дружка, милицейского генерала, скупает.
Поэтому Васнецов не просто продолжал спокойно снабжать дочку самыми свежими, наиболее популярными образчиками западной музыки, но и однажды поделился с девочками своей сокровенной мечтой. Дело было так: праздновали Наташино шестнадцатилетие. Она сама не захотела, чтобы в гости к ней заявилась компания одноклассников, особливо мальчиков: «Они прыщавые дебилы, видеть их никого не могу». В итоге пригласила лишь Нину. Дочка крупного руководителя прекрасно вписалась в семейную атмосферу Васнецовых, не скромничала, но и не важничала, была умна и весела. Опять произвела на всех самое благоприятное впечатление.
И вот когда уже ушли обе Наташиных бабушки и испили чай, мама курсировала между столовой и кухней, унося тарелки, а домработница Глаша их мыла – Васнецов сидел за полуразоренным столом вместе с обеими девочками: Натой и Ниной. Настроение его было великолепным: «доча» выросла, вон в какую красавицу превратилась. Да и умница, ничего не скажешь. Теперь осталось ее только выучить да замуж выдать. Ну, об этом он подумает завтра – на свежую голову.
И он с чувством опрокинул еще одну стопку коньяка. Был он размягчен и добродушен. Девочкам тоже разрешили впервые в жизни в праздничный вечер пригубить шампанского и портвейна из крымских подвалов. И тут Петр Ильич, уже снявший галстук, возжелал произвести на обеих юных красавиц впечатление и стал демонстрировать свое знание современной зарубежной эстрады – а потом его монолог сам собой соскочил на идею привезти в Советский Союз «Битлз».