Бойтесь своих желаний
Шрифт:
— Какое надо! Такому как ты не на что рассчитывать в общении с ней! Чтобы мы больше тебя рядом с ней не видели, иначе до выпускного хромать будешь!
Что примечательно — ребята даже не напрягались, не верили, что Ларик отважится дать отпор.
— Просто к сведению, рыжий — это цвет, в который Бог красит тех, кого боится потерять. Тут они выпали…
Лилит вмешалась и шепнула на ушко — Зачем ты играешься с едой, положи каждого из них, но только без глупостей…
Я послушал
— Ах ты сука! Всемером накинулись на бедного Ларика…
Помню в начальной школе я часто получал пиздюлей. Иногда за то — что рыжий, иногда за то — что пухленьким был, а бывало просто так — потому что слабое звено.
Но времена поменялись, теперь я даже ангелу в рожу заехать могу, что стоит отвесить пиздячек семерым зарвавшимся детям?
Первый кулак я встретил лбом. Кости фаланг захрустели, пальцы скрючились в немой мольбе, и мальчик, стиснув зубы — присел на корточки.
Ударил в ответ по животу второму и его в миг стошнило. Рвота напоминала извержение детских иллюзий, полупереванный сникерс и отцовский совет — “будь мужчиной”.
Третий бежал и поскользнувшись на этой жиже — лизнул черепом кафельный пол.
Все происходило быстро…
Я старался бить на одну десятую от своей силы, чтобы не сесть в тюрьму за убийство, хоть я и слышал, что там тоже много секса, но лучше увольте… Четвертому выбил челюсть, а оставшихся ушатал с ноги.
И вновь оно… Чувство превосходства. Семеро главных школьных забияк лежат и стонут у моих ног.
— На этом всё? Спросила Лилит, выходя из туалетной кабинки.
— Ты же не думаешь, что природа демона похоти ограничивается одними плотскими утехами? Улыбка демонши на миг стала жуткой и холодной… Но мне жутко захотелось узнать, что она предложит…
— Дай им понять истинный вкус унижения… Твой помысел в мой помысел проник…
Ритуал осквернения начался.
Унитазы зарычали голодными ртами. Я окунал их головы и ледяную святыню, словно крестя новорожденных. Тем временем швабра с налипшими кусками мыла, ловко вонзалась в их задницы с влажным хлюпаньем…
К финалу перформанса, двери на кабинках захлопали аплодисментами.
Лилит обняла меня, её груди уперлись мне в щеки.
— Теперь их сны будут только о тебе… Всякий раз, когда они услышат журчание воды, их анус разразится негодованием… Даже не знаю, хорошая это новость или плохая, есть чем гордится?
Может директриса поможет найти ответ?
Разумеется, они настучали и Ларика вызвали на ковер… Правда, об эпизоде с швабрами обидчики умолчали…
Директриса красивая и повадки как у демонессы. Даже не знаю кто из них коварнее и ужаснее.
— В смысле — кто!? Я конечно! Я само воплощение вероломства! Заистерила Лилит.
Похоже чью-то женскую гордость задели…
— А кстати
— Почему только ебать? У меня так-то мама и тетя родные есть, а у кого-то сестры, и они тоже женщины, обидно слушать… — А как же твоя женская солидарность блин!? На мой вопрос Лилит издевательски улыбнулась…
Не охото признавать, но она права… Человечество пока еще не застало умных и успешных женщин. Наверное, им просто нужно больше времени для разгона, лет семьсот должно хватить…
Стоп!
Откуда во мне такие женоненавистнические мысли?
Мама же правильно Ларика воспитывала, и я раньше так никогда не рассуждал.
Лилит сука блин!
А я сейчас что вообще из себя представляю?
Столько от прежнего меня осталось после заключения контракта с демоном?
От самокопания меня отвлекла она — Виолетта Жасминовна…
* * *
Директор восседала за столом, словно хищная бабочка в терновом винце. Её власть пахла дорогими духами и свежей менструальной кровью.
Когти — маникюр, зубы — жемчужины.
— Молодой человек, ты хоть осознаешь — что натворил? В числе избитых тобою сын главы родительского комитета и основной попечитель нашей школы! У одного юноши выбита челюсть, другой сломал три пальца и в целом — никто не вышел целым из туалета. Строгий отчитывающий тон, властной и уверенной в себе женщины с большими амбициями.
— Но самое странное, все родители наотрез отказались писать заявление… Их дети просто бились в истерике… Признавайся — что ты наделал. Так и сказать, что швабру в жопу засунул? Одному кажется даже пищевод повредил…
— А вас не смущает — что их семеро было, а я один? И я еще не потерпевший в этой ситуации? Вы не в курсе, что эта семерка кошмарила половину школы? Почему закрывали красивые глаза с бархатистыми ресницами на произвол? Потому что родители пострадавших детей обычные таксисты и продавцы у кассы? И откуда во мне столько уверенности…
— Не припирайся. Ты не выйдешь с этого кабинета пока не сознаешься, а потом я решу, что с тобой можно сделать. Холодно ответила она, но казалось была рада словам по красивые ресницы…
В этот момент я почувствовал еще кое-что несвойственное мне.
Раньше меня часто отчитывали взрослые женщины.
Я учился безобразно и меня на протяжении всего урока полоскали у доски с первых классов. Лучше, чем учебный материал, я усвоил — женщине перечить нельзя.
Как жаль, что в учителя берут только женщин. Если и появлялся молодой преподаватель мужчина, то ненадолго…