Божественная любовь
Шрифт:
– Опасный Лес в Мэссленде? Я не пущу туда сына одного! – решительно объявил Итварт. – Если ты уверена, что он должен побывать в этом ужасном месте, я пойду с ним.
– Невозможно, дорогой, никто, кроме Колебателей Земли не может безнаказанно войти под своды Каменного Леса. Ты не обладаешь нужными дарованиями и не принадлежишь к числу Служителей Творца, способных выжить в Каменном Лесу, и потому бесславно погибнешь, стоит лишь Лесу ощутить присутствие чужака.
– Элия я не могу так рисковать сыном. Мэссленд! Разве ты сможешь поручиться за безопасность Ята? – продолжил противиться
– Что ж, ты – отец и, коль ты не веришь в собственного сына и его талант, я не буду настаивать, – легко пожала плечами собеседница.
– А что будет с моим сыном? – настороженно уточнил воин, не доверяя такой простоте отказа.
– Не могу сказать однозначно. Возможно, кошмары и зов Каменного Леса будут повторяться и усиливаться, пока не сведут его с ума, возможно, зов со временем исчезнет, и Ят будет вынужден нащупывать дорогу к своему таланту сам, что значительно осложнит его путь. Возможно, твоего мальчика вовсе признают недостойным носить титул Слуги Творца, как не следующего Его Воле, и поспешат отправить в следующую инкарнацию, – начала методично излагать варианты Богиня Логики.
– Ты жестока, – замотал головой воин, когда Элия сделала паузу в перечислении.
– Я? – удивилась принцесса и безжалостно, как хирург вырезающий опухоль, продолжила объяснения: – Итварт, ты – воин. Что будет с нетренированным солдатом, если его бросить в гущу боя? Что с ним будет, если дать в руки тупой меч или лук с пустым колчаном? Как можешь ты обвинять в жестокости меня, если сам закрываешь для сына дверь в будущее? Я не могу гарантировать ему гладкого пути, да и никто не сможет, но я, по крайней мере, позаботилась о том, чтобы у твоего ребенка было право ступить на дорогу!
– Понимаю, прости, – после паузы, взятой на обдумывание речи богини, склонил голову Итварт. – Я должен подумать.
– Думай, а меня вызывает отец. Полагаю, несколько дней у Ята в запасе есть наверняка. О решении меня известишь.
– Спасибо, – прошептал уже вслед уходящей принцессе проситель.
По дороге к кабинету Лимбера Элия буквально наткнулась на Кэлера, в глубочайшей задумчивости замершего у витражного окна. Это если говорить высоким штилем. Перейдя же на низкий, можно было бы подобрать более удачную формулировку, описывающую состояние бога: «Во, я влип, и что делать?». Длинные пальцы, с равным проворством орудующие тяжелым мечом и перебиравшие струны гитары, отбивали какой-то неровный ритм, сбивались и начинали барабанить снова.
Таким братца Элия видала не часто. Добродушный бард практически ко всему в жизни относился со здоровым пофигизмом и никогда не делал из трудности трагедию. Он или решал ее, а если не мог решить, то махал рукой. Сейчас же ему попался какой-то слишком заковыристый вопрос, к которому ни один из испытанных способов не применялся.
Потому и сестра, уже сообразившая, что Творец и Силы подкинули ей денек борьбы с чужими проблемами, не стала ходить вокруг да около. Она въехала родичу в бок ребром ладони и в приказном тоне потребовала ответа:
– Что случилось?
– Кира брюхата, – выпалил Кэлер, прекратив терзать подоконник дробью.
– Кира это
– Девка из «Легких ножек», – пояснил братец, и ему даже хватило совести смутиться за слишком вульгарный ответ.
– От тебя? – удивилась принцесса.
– От меня, я чарами сродства проверял, сам составлял и с готового амулета потом еще раз… – понуро кивнул принц и с новой надеждой, только сейчас сообразив, кто именно ведет с ним беседу, уставился на сестру: – Что делать-то? Она спрашивала потраву пить или того, выносить дитенка?
– Не смей! – разъяренной кошкой зашипела богиня, да так серым злющим взглядом ожгла, что растерянный Кэлер аж подался назад на пару шагов. – Ребенка пусть выносит. Я провожу мать твоего ребенка на Лельтис. Лекари так чудесные, сам мир лелеет своих гостей. Как родит, признаешь. Выплатим девке отступные за счет казны. С Лимбером я все улажу.
– Ладно, – смиренно согласился Кэлер и, неожиданно расплывшись в странной улыбке, поделился сокровенным: – Дочка у меня будет. Клариссой назову. И это... спасибо, Элия. Я чего-то того, малость растерялся.
– Бывает, – философски пожала плечами сестра и ласково потрепала принца по плечу. Насколько дотянулась. – Не каждый день узнаешь об отцовстве. К такому у нас только папа привычный, да и тот порой психовать начинает, пресс-папье кидается или еще чего.
Окрыленный грядущими переменами в жизни, Кэлер понесся в «Легкие ножки», а Элия решила не откладывать дела в долгий ящик и включить вопрос в повестку совещания с отцом. Пожалуй, такие новости ему следовало узнать именно от Богини Логики. И теперь уже настал черед принцессы отбивать задумчивую дробь. Нет, подоконником или, чего доброго, барабанами она пользоваться не стала, просто шла и едва заметно хмурилась, просчитывая варианты, и обдумывая ситуацию. Информации отчаянно не хватало, а предчувствие активно било в тамтамы.
С незаметным Тэодером принцесса буквально столкнулась нос к носу на лестнице. Тот состояние сестры почуял молниеносно и столь же стремительно отреагировал тихим участливым вопросом:
– Проблемы, дорогая? Нужна помощь?
– Честный ответ, – оживившись, неожиданно потребовала Элия от кузена.
– Если смогу, – кивнул тот.
– Из твоих любовниц никто ребенка не ждет? – огорошила богиня родственника вопросом вопросов.
Вечно невозмутимый и сдержанный Тэодер аж потерял дар речи. Дивные серые глаза, способные мерцать подобно стальному клинку или скрываться в мечтательной туманной дымке, ощутимо округлились. К чести принца пришел в себя он быстро и попросила:
– Дай мне пять минут. Я отвечу.
– Ладно, – легко согласилась принцесса, все равно собиравшаяся закончить просчет вариантов до разговора с королем. – Я тебя тут подожду, на диванчике.
Элия вернулась на две ступеньки наверх и присела в ближайшей из множества ниш. Тэодер признательно кивнул и телепортировался из замка. Вернулся он через четыре минуты. Таким встрепанным кузена принцесса не видела давненько, если вообще когда-нибудь видала. Сквозь обычную маску тихой невозмутимости явственно проглядывала очевидная растерянность.