Божественная Зефирина

Монсиньи Жаклин

В то время как мадемуазель Плюш ворковала, слушая всякий вздор, который нес господин Мелон, Зефирина молчала, поглощенная своими мыслями.

– Мышь! Сардина! Сардина! Мышь! – вопил Гро Леон.

Они прибыли к дому доктора Нотр-Дама.

– Я полностью восстановила свои силы. Мы уезжаем завтра утром! – приказала Зефирина.

Во время ужина Зефирина чувствовала, что взгляд сине-зеленых глаз молодого врача много раз останавливался на ее лице. Зефирина потупила глаза. Она брала двумя пальчиками еду с блюд, которые Мартон и Марта ставили на широкий стол.

– Франк Берри поедет с вами до самого

герцогства Миланского, Ла Дусер. Так мне будет спокойнее! – вдруг сказал Мишель де Нотр-Дам.

– Ох ты, деревянная сабля! Вот так замечательное предложение и благородная идея! С таким славным спутником мы не будем бояться этих чертовых задирателей юбок! Слово Ла Дусера! О, простите меня, дамы! – опомнился Ла Дусер и покраснел.

Под тем предлогом, что они уедут утром, Зефирина рано удалилась в свою комнату. Девица Плюш хотела помочь ей уложить вещи в сундуки, но Зефирине хотелось побыть одной. Она отпустила свою дуэнью, медленно разделась, умылась холодной водой с жасминовой эссенцией и надела красивую батистовую рубашку с кружевным воротничком. При мягком свете свечи она посмотрелась в маленькое зеркальце, покусала губы. Распустив волнистые волосы, она долго их расчесывала.

Они сопротивлялись, снова ниспадали плотными кудрями ей на плечи, переливчатые и мягкие. Зефирина была очень хороша. Она это знала, и ее отражение в зеркале ответило ей улыбкой.

Двери в доме закрывались одна за другой. Огоньки гасли. Должно быть, было 11 часов вечера, когда Зефирина услышала, как доктор Нотр-Дам покинул свой кабинет на первом этаже и стал подниматься по лестнице. Когда он проходил мимо двери ее комнаты, ей показалось, что он замедлил шаг. Возможно, он даже видел свет свечи. И колебался, войти или нет? Сердце Зефирины громко стучало у нее в груди. Она еще не совсем решилась осуществить свой план.

На колокольне маленького городка Салон пробило полдвенадцатого. Через шесть часов она навсегда покинет этот гостеприимный дом и его симпатичного владельца, чтобы соединиться с ненавистным, презренным и зловредным существом. Ну, не надо больше увиливать! Зефирина твердой рукой схватила подсвечник. Она легким шагом поднялась по лестнице. На площадке второго этажа луч света пробивался из-под двери. Зефирина тихонько поцарапала ногтями по двери и, не дожидаясь ответа, вошла в комнату. Доктор сидел за рабочим столом в белой рубашке с закатанными рукавами и гораздо больше походил на молодого студента, чем на ученого медика. Он что-то писал на плотном пергаменте, пользуясь длинным гусиным пером.

Не поднимая глаз на девушку, словно ждал ее, он просто сказал:

– Входите, Зефирина. Что я могу для вас сделать?

– Быть первым!

Услышав этот лаконичный ответ, Мишель де Нотр-Дам отложил перо в сторону. Он поднял голову и посмотрел на Зефирину.

– Я не понимаю…

– Вы прекрасно все поняли! – сказала Зефирина суровым тоном. – Я пришла отдаться вам…

ГЛАВА XXVIII

В КОТОРОЙ, БЛАГОДАРЯ ЗЕФИРИНЕ, «НОТР-ДАМ» СТАНОВИТСЯ БЕССМЕРТНЫМ ИМЕНЕМ

– Если вы ищете эталон мужчины и только, то вы ошиблись адресом, мадемуазель! – сухо ответил Мишель де Нотр-Дам.

Уязвленной столь ироничным приемом, Зефирине захотелось убежать, чтобы скрыть свой стыд.

Она пришла отдаться этому молодому врачу, он же пренебрег ею, хуже того, он решительно ее отверг.

Однако надо было плохо знать Зефирину, – она не собиралась отступать.

– Я действительно не понимаю, почему вы не делаете из этого целую историю, господин Мишель. Я пришла попросить вас оказать мне небольшую услугу. Окажите мне ее и не будем об этом больше говорить! – настаивала Зефирина, аккуратно затворяя за собой дверь.

На этот раз доктор с такой силой отшвырнул от себя пергамент и бронзовую табуретку, что чернила пролились на карты и манускрипты, разложенные на длинном столе из темного дерева. В два прыжка молодой врач оказался около Зефирины. Он схватил ее за плечи. Его проницательные глаза пристально всматривались в глаза Зефирины.

– Я действительно не понимаю, почему вы не позволили оказать «эту маленькую услугу» двум бандитам. Они бы вас не убили! Все, чего они хотели от вас, так это минутного удовольствия. Что касается меня, то вы хотите причинить мне зло – ведь я не смогу умереть с чистой совестью, ибо я причинил бы зло другому человеку… сколько было бы горя и страданий! – закончил свою речь Мишель де Нотр-Дам глухим голосом.

– Я глубоко сожалею о том, что причинила вам зло, господин Мишель, – искренне сказала Зефирина, – ну хорошо, не будем больше об этом говорить! Я обратилась к вам потому, что вы человек благородный и великодушный. Меня ожидает гнусный человек, он захочет воспользоваться своим правом в отношении меня. Я не хотела доставить ему удовольствие быть первым. Я думала, что, будучи достойным дворянином, вы поймете мое мучение и не откажете мне в вашей помощи. Но если это будет и для вас столь же мучительно…

Продолжая говорить, Зефирина старалась высвободиться из его объятий. Теперь молодой врач не позволял ей уйти. На его красивом лице, внезапно оживившемся от огромного внутреннего волнения, можно было прочесть жестокую борьбу.

– Божественная Зефирина… – прошептал молодой человек. – Несмотря на вашу эрудицию и ваши знания, вам надо еще многое узнать. Любовь – это совсем не такая вещь, с которой можно обращаться как с окороком, который обменивают на ярмарке.

Ласковым движением Мишель Нотр-Дам привлек голову Зефирины к себе на плечо. Он провел рукой по роскошным рыжим кудрям.

– Любовь, как вы говорите, – вздохнула Зефирина, – для меня является синонимом отвратительного животного акта. Но что делать, раз человек, которого я любила, умер. Я предпочитаю, чтобы это были вы, доктор… Ответом ей был вздох. Она отдавала себе отчет в том, как изменился внешний вид доктора. Он прижимал Зефирину к себе, и она ощущала крепость и упругость его мужского тела. Несмотря на отвращение, которое охватило ее в то мгновение, когда она увидела мужское естество Фес Нуара, она не могла не восхищаться этим превращением. Руки Мишеля, внезапно ставшие нетерпеливыми, ласкали ее юные груди, свободные под тонким батистом. Всю ее охватила дрожь. Зефирина подняла глаза на молодого человека. Он был ненамного выше ее ростом. Очень медленно он склонился к ней, коснулся губами ее лба, глаз, спустился к губам. Мягкие и приятно пахнущие губы прижались к ее губам. Это был очень нежный поцелуй, долгий и полный неги.