Божественное правосудие

Болдаччи Дэвид

— Мой отец? — быстро спросила Аннабель. — А я думала, вы с ним не общались.

— Я солгала, — прямо ответила Ширли. — Я ведь не знала, кто вы такая, — добавила она расплывчато.

— Да, понимаю.

Ширли оперлась локтями о колени; пальцы нервно теребили рукава.

— Массу делишек проворачивают втихаря. Они всплывают, когда уже слишком поздно.

— Верно. О чем он вам говорил?

— Сказал, что кто-то пытается убить Вилли; мол, подменили тайленол. Полагаю, он считал, что это моих рук дело. Но я на такое не способна! Я даже приезжала сюда ночью проверить, что у него за таблетки. Я подумала,

что кто-то пытался занести в организм Вилли гадость, которой там не должно было быть. Тогда-то меня и застал здесь ваш папа и утвердился в своих подозрениях. А я любила своего мальчика, я никогда бы не сделала ему плохо…

Она снова разрыдалась. Аннабель, утешая, положила ей на плечо руку.

— Я уверена, отец хотел лишь помочь.

Ширли вытерла глаза и несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь.

— Теперь-то мне это понятно. Ясно, кто-то убил Вилли, раз мы тут с вами разговариваем.

— Не догадываетесь, кто мог это сделать?

— Более или менее.

Щеки Ширли затряслись.

— Мне можете сказать?

— Для чего?

— Ширли, тот, кто убил вашего сына, возможно, теперь охотится за моим отцом, потому что он пытался помочь Вилли.

— Да, конечно, понятно. Но я не знаю. Я просто ничего не знаю.

— Я тоже постараюсь помочь. Если вы мне доверитесь.

Ширли схватила Аннабель за руку.

— Господи, девочка, вы не представляете, сколько лет прошло с тех пор, как я перестала хоть кому-то доверять в этом проклятом городе.

— Доверьтесь мне, и я постараюсь вам помочь. Обещаю.

Ширли оглянулась на то, что осталось от трейлера Вилли.

— Когда папу с бригадой засыпало в шахте, мы чуть с ума не сошли от горя. Да, люди умирают, но с ними можно проститься, похоронить их как положено. А тех, кого засыпало? Знаете, что вам приходит? Письмо-соболезнование от угольной компании, в котором долбаный юрист пишет, что руководитель компании не станет возбуждать судебное преследование рабочей смены, дабы тяжесть последствий не отразилась на членах их семей. Понимаете, пострадавшие заранее признаются виновными в случившемся! Я сама работаю в суде и прекрасно знаю, как стряпают подобное дерьмо.

— И не говорите… — Аннабель продолжала держать Ширли за руку.

— Угольная компания ничего не стала предпринимать; тогда шахтеры сами, по собственной инициативе, начали рыть параллельную штольню в надежде кратчайшим путем добраться до попавших в ловушку. Работали круглыми сутками. Оборудование собирали, где только можно. Это было задолго до Интернета, спутниковых антенн, мобильников и прочего хлама. У большинства местных не было ни телевизоров, ни даже радиоприемников — ничего. Сейчас, когда этих штучек как грязи, каждый может увидеть, как какие-нибудь кинозвезды нажираются и попадают в суд. А тогда никто не знал, что происходит на соседней шахте. Мы с мамой и остальные женщины готовили и стирали для мужчин, работавших на этой проходке. Господь помогал им. Они уже вырыли штольню на нужную глубину и готовились вывести к ним тоннель, когда произошел взрыв в засыпанной штольне. Скорее всего метан. Моему отцу с товарищами на головы рухнула добрая половина горы. Больше никто не отважился рисковать. Да и все понимали, что они в любом случае уже погибли. Шахту просто запечатали, а на скале сверху построили эту дьявольскую тюрьму. Такой вот надгробный

памятник.

— Поэтому, — вытерев слезы, продолжила Ширли, — когда мой муж Джош пошел туда охранником, мне это совсем не понравилось. Только выбор у нас невелик: либо тюрьма, либо шахта. В шахте погиб мой отец. Джош стал работать в тюрьме. Хотел, чтобы и Вилли со временем туда взяли, — а мальчик взял да и пошел в забойщики. Джош старался вытащить оттуда сына, но его самого убили.

— Вы говорили, это был несчастный случай.

Ширли фыркнула.

— Несчастный случай? Конечно, такой же несчастный, как этот! — Она показала на остатки трейлера.

— Значит, вашего мужа убили? Кто? За что?

Глаза Ширли затуманились.

— Я не должна была вам говорить. Я никому не должна говорить. Два года в моем сердце незаживающая рана.

— Я разыскиваю отца. Вы потеряли и мужа, и сына, Ширли, пришло время сказать правду.

«Ну же, скажи».

— Я понимаю, что вы правы. Сердцем понимаю.

— Раз так, скажите.

Ширли тяжело вздохнула.

— Я ужасно измучилась…

— Прошу вас.

Покрасневшие глаза Ширли наконец прояснились.

— К нам в суд приходят большие партии документов. Кучи коробок. Но их количество никогда не совпадает с декларацией.

— Что это означает?

— Это означает, что если в декларации указано пятьдесят коробок, то на самом деле приходит только тридцать.

— И вы знаете почему?

— Зачем мне лишние неприятности?

— Я не из полиции, Ширли. Я всего лишь хочу найти отца.

— Всю жизнь я жила в бедности. Вы видите, какой сейчас этот город, — он радует глаз. Все счастливы. Почему я не должна получить свою долю? Понимаете?

— Понимаю. Но это ведь только видимость.

— Вы чертовски правы. Я хотела учиться в университете. Отправили брата, а старшую Ширли нет. У нас не было денег.

— Понимаю, — терпеливо повторила Аннабель.

Ширли глотнула из бутылки. Она словно забыла, что не одна, сидела и бормотала себе под нос:

— Разве я могла подумать, что Джоша убьют, когда он пойдет на оленя? Рори велел заставить его пойти, а потом позвонить. Что я такого сделала? Откуда мне было знать?

— Естественно, вы не могли знать. А что с этими коробками? — напомнила Аннабель.

— У нас здесь масса наркозависимых. Ради дозы люди готовы на все.

— В недостающих коробках наркотики?

«Если Оливер нарвался на наркосиндикат, он наверняка уже труп. А если еще нет, то ему недолго осталось».

— Наркотические лекарственные средства. Приносят чертову уйму наличности.

— Как их перевозят? Я про недостающие коробки с лекарствами.

Ширли снова закурила и проницательно посмотрела на Аннабель:

— Девочка моя, у нас тут целое стадо шахтеров-наркоманов, которые рано утром, чтобы успеть на смену, ездят на уколы в метадоновую клинику.

— Допустим, — кивнула Аннабель. — А при чем тут нелегальные наркотики?

— Они выезжают около двух ночи. Им нужно меньше часа на дорогу в один конец и не больше минуты на укол. Тем, кто их видит и спрашивает, дескать, почему так рано, они отвечают, что все равно не спится, а у клиники они могут друг с другом потрепаться. Только я совершенно точно знаю: это удобное прикрытие, чтобы погрузить коробки и развезти по назначенным точкам.