Божественные "кошмары", или живая легенда
Шрифт:
— А и поучу! — шутливо задрал нос вверх Элегор и, сунув шкатулку подмышку, протянул руку приятелю. Тот с готовностью ухватился за шанс поучаствовать в истреблении магической пиявки. Мужчины исчезли из Лоуленда.
— Страшно? — обратилась Элия к кузену, едва они остались наедине.
— Нет, что бы ты ни имела в виду, любимая, — покачал головой принц, взирая на женщину с неизбывной любовью. Он приблизился, взял руки принцессы в свои, запечатлел на каждой по нежному поцелую, прижал к груди и промолвил: — Ты приняла меня таким, какой я есть, не только Бог Романтики, но и Алое Чудовище,
— Сердцу не прикажешь, — возразила принцесса.
— Да, не прикажешь, как ни старайся, — охотно подтвердил Лейм, снова целуя руки возлюбленной. — Я живу тобой, твоим дыханием, твоей улыбкой, твоим взглядом, единственная моя! Мне никогда не нужна была и не будет нужна другая. Я давно утонул в серой бездне твоих глаз и не хочу ничего менять, я люблю тебя всю, какой бы ты ни была. С каждым мигом, каждым вздохом люблю все крепче. Как же меня может устрашить оборотная сторона твоей сути? Может быть, единственной, кому стоит опасаться моей неизбывной любви, это тебе. Потому что я равно готов принять все, что ты только пожелаешь мне дать: и наслаждение, и боль. Какой бы жертвы ты не потребовала от меня, я готов ее принести, только позволь мне тебя любить.
— Даже если это будет твоя душа? — сорвался с уст Элии страшный вопрос.
— Она и так давно принадлежит тебе, — просто сказал Лейм.
Чистота этого искреннего признания потушила последние искры темной сути, вспыхивающие в крови богини, наполнила серебряным теплым светом ее глаза, мощно воззвала к силе Любви, заставляя розу раскрыть лепестки и наполнить воздух благоуханием истинной страсти, без примеси извращенной вампирической магии…
— Вот драные демоны! Сплавили свидетелей, а сами целуются! — возмутился герцог, возвращаясь вместе с Ральдом назад.
— А нам свидетели не помеха, — с негой в голосе промурлыкала Элия, вновь накрывая губы Лейма своими. Пылкий романтик активно принялся доказывать озвученный возлюбленной постулат на практике.
Элегор недовольно нахмурился, потом досадливо махнул рукой на влюбленных, и плюхнулся в кресло. Бедное по инерции отъехало назад, не издав противного скрипа только потому, что стояло на ковре. Ральд же подошел к столу с россыпью сластей и начал методично кидать в рот одну конфету за другой. Не выбрасывать же вкусную пищу только потому, что кому-то срочно понадобилась пустая тара из-под нее?
— Интересно, — вслух прикинул герцог, надеясь хоть таким образом отвлечь принцессу от Лейма, — Джей еще плещется или уже приходил и ушел назад топиться с тоски от ваших телячьих нежностей?
— Никому, даже Джею, я не позволю тонуть в своей ванне! Утопленники — это очень не эстетично, — категорично оскорбленным тоном собственницы отрезала Элия и отправилась проверить, не отрастил ли братец русалочий хвост, жабры, да и не сгинул ли прямиком из апартаментов богини в Океан Миров. В то, что жизнелюбивый принц вознамерится и впрямь топиться, какая бы страшная не стряслась беда, богиня совершенно не верила.
В ванной курился теплый влажный парок, источающий аромат персика и корицы. Умиротворяюще шумела вода. Ласковые струйки били из одних
Брат лежал, запрокинув голову на мягкий бортик, мокрые волосы разметались потемневшими водорослями. Он, кажется, дремал, нежась в крупных хлопьях кремовой пены. Кусочек ее умудрился осесть даже на кончике острого носа бога. По правую руку мужчины стоял на две трети опустошенный бокал с морковным соком, щедро сдобренным перцем и кардамоном. Заслышав легкие шаги принцессы, Джей лениво приоткрыл один глаз и подмигнул ей.
— Очухался? — с небрежной заботливостью поинтересовалась Элия, присев на бортик рядом, не брезгуя замочить платье.
— Почти, — поворачивая лицо к сестре, неспешно потянулся принц, наполовину выпроставшись из воды. — А что в ванну уже очередь? Может, Нрэн из похода вернулся и столько грязи притащил, что сток в своей забил напрочь?
— Нет, ничего столь трагичного и негигиеничного не произошло. Плещись в удовольствие, — метким щелчком смахнув с носа брата пенное украшение, усмехнулась женщина и собиралась встать.
— Элия, — окликнул ее Джей. Неизменная улыбка сбежала с лица принца, — спасибо. Ты здорово меня выручила. Да еще я такой кайф получил, какого сроду не испытывал и вряд ли когда испытаю. Получается, в тот раз над Бездной, когда ты меня хранила, я и сотой доли не чуял того, на что ты способна. Чистейший восторг и жуть не меньшая. Жизнь, душа, они такими неважными казались, разменной монетой в уплату. Я, я должен сказать. Извини, что тебе пришлось к этой силе проклятой обращаться и такое искушение терпеть, я, наверное, подобному сопротивляться бы не смог, чуял, как ты меня держишь и на все пошел, только бы не прекращала, заставил бы, если смог. Прости, пожалуйста…
— Тебе не за что просить прощения. Я сама сделала выбор, — покачала головой принцесса. — И искушение надругаться над душой брата не было непреодолимым, Богине Любви ли не знать, лучшее средство побороть вожделение к силе или плоти — любовь.
— Любовь? — моргнул Джей, никак не ожидавший такого признания.
— Да, дорогой, родственная любовь способна удержать хищные инстинкты, доставшиеся мне в наследство. Будь на твоем месте чужак, я бы не отважилась на такие эксперименты. Но повторять подобное в ближайшие столетия мне все равно не хотелось бы. С темной частью собственной сути шутки опасны, пусть лучше благополучно дремлет, — ответила Элия, с серьезной ласковостью взирая на мужчину. — А ты восстанавливай баланс силы и приходи в гостиную. Элегор и Ральд вернулись. Полагаю, горят желанием поведать обществу, куда засунули цепь.
— Искусительница! — Джей прямо сел в ванной без следа прежней расслабленности. — Как я могу плескаться в пене, когда два парня будут рассказывать о таком интимном процессе! Подожди, я с тобой! — принц встал, перемахнул, гибко изогнувшись, через бортик ванны и заозирался в поисках ближайшего банного полотенца. Найтись быстро оно не спешило. Когда б еще мужчине мог выпасть подходящий шанс покрасоваться перед женщиной? Краем глаза бог уловил одобрительно оценивающий взгляд Богини Любви и самодовольно улыбнулся.