Божественные сказки
Шрифт:
— Вета, ты успокойся, давай обсудим, не чужие же люди!
— Проваливайте… — моему приказу вторило грозное ворчание кота. По большому счёту, мне было совершенно наплевать на них обоих. Хотелось, чтоб они быстрее свалили и в квартире стало тихо и безлюдно.
Вместо мирного ухода оба предателя несли какую-то чушь. В их словах не было веса, только пепел вины и попытки оправдаться. Звуки голосов раздражали, превращаясь в гул и писк. Они всё продолжали и продолжали. Треск, гул, писк, отсутствие смысла. Внутри меня переплетались усталость и утрата, злость и раздражение. И когда по нервам пробежал разряд гнева, в голову парня полетела увесистая рамка с фотографией. Я крикнула «ВОН!»
— Бешеная стерва! — выдал на прощание предатель. Пищащую и чихающую подружку он выволок из квартиры за руку вместе с собой. Дверь захлопнулась. «Наконец-то, тишина!» — счастливо подумала, стоя посреди комнаты в полном ступоре. Вспышка ярости забрала последние силы.
Даже не могу описать, что почувствовала: боль предательства или освобождение. Возникло ощущение, будто из квартиры вынесли старый хлам. Пожалуй, так и было. Чёрный лохматый зверюга тёрся о мои ноги, облизывал шершавым языком. Хотел вывести из транса. Приказное утробное «р-р-яу» отправило меня на кухню. Там я долго гладила своего боевого кота по загривку и без задней мысли произнесла куда-то в воздух:
— Знаешь, Гудрон, я так устала, хочу просто всё забыть…
Хотела забыть — и забыла. Вот так просто. «Слова имеют вес, Вета. Помни об этом каждый раз, когда открываешь рот!» — наставляла бабушка Ксения.
«Неужели я всё забыла только от того, что я так сказала? Разве так бывает? Ба, ведь ты просто учила меня не бросать слов на ветер. Разве не так?»
Я медленно возвращалась в реальность, выныривая из глубин воспоминаний. Дрожащими руками вытащила чайник из тумбы, смахнула с него пыль. Столько раз видела, как в нём бурлят травы. Танцуют в кипящих волнах и вбирают истории гостей, стараются попасть в такт словам.
Сняла крышку с чайника, чтобы набрать воды, но в нём оказался спрятан конверт. Как он сюда попал? Однако, конверт достала. На лицевой стороне ни подписей, ни отправителя. Распечатала послание и ахнула: «Почерк бабушки Ксении!» Я не могла его не узнать. На глаза вновь выступили слёзы. Сквозь пелену вглядывалась в ровные строчки.
«Моя дорогая Лизавета,
не буду долго писать, как сильно люблю тебя. Сама всё знаешь. В этом письме хочу рассказать о другом. Моё время ушло, а значит, твоё только начинается. Я точно знаю, что ты получишь это письмо. Догадываешься, почему, милая? Потому что я так сказала. И отныне, как бы ни было, череда случайностей непременно доставит письмо тебе. Вот интересно, где же ты его всё-таки нашла?
Я увидела её заговорщицкую улыбку за этими строчками.
— Ты не поверишь, Ба, я нашла его в чайнике. Есть почтовые ящики, а у нас с тобой почтовые чайники.
Так вот, милая. Вспомни всё, чему я тебя учила. Слова имеют вес, Вета! У одних слова легче песчинки. У других тяжёлые, как чугунный котёл. Но слова таких, как мы с тобой, весом со скалу. Помнишь, в детстве ты любила русские сказки? И всё тебе хотелось увидеть то зайца, то лисицу. А после Винни Пуха ты хотела посмотреть на диких пчёл и попробовать их мёд. Ты говорила: «Хочу погладить лисичку, Ба!», и через день-два рыжая морда прибегала к нам на двор. Ох, сколько ж лесного зверья ты в дом зазывала. Хорошо, что я вовремя услышала это твоё: «Выходи, серый волк!», успела крикнуть: «Волкам сюда хода нет!». Могла и беда случиться.
Ты
Когда ты родилась, я сразу поняла, что ты — моя кровь. Не родные мои дети и внуки, а ты. Такова обратная сторона нашей природы. Близкие люди чувствуют нашу инаковость, отдаляются от нас. Так оно им лучше, безопаснее. Именно близкие люди чаще ранят словами. А наши слова — и того хуже. Это я дала тебе имя, Лизавета. Оно означает «Бог мой — клятва». Помни об этом! Каждое твоё слово, сказанное с чувством, — твоя клятва миру. И мир откликнется на неё и исполнит.
Да, Вета, близкие от нас отдаляются. Но люди тянутся к нам, ищут помощи или погибели. По-разному оно бывает. И к тебе пойдут. Так что, милая, ставь-ка чайник и жди гостей…
Люблю тебя, лисёнок!
Твоя бабушка Ксения».
Проревела над письмом около часа. Сопоставляла свою жизнь и всё, что Ба написала. Страшно было поверить. Не невозможно, а просто страшно. А приходилось признать её правоту.
В конце концов, я поставила на плиту тот самый чайник. Вода почти закипела, когда в дверь постучали. Пошла открывать, Гудрон вместе со мной, на всякий случай. Вдруг нужно отпугнуть назойливых соседей или другую нечисть. Но за порогом стояла моя подруга Нина. Вся зарёванная, лепечет что-то невразумительное. Я пригласила её войти. Стащила с неё вязаную шапку и длиннющий шарф, усадила за стол.
— Вета, меня Лёшка бросил! — начала она свой сбивчивый рассказ. А я почувствовала, какие травы помогут. Бросила в чайник ягоды шиповника и листья липы. По кухне пошёл ароматный пар. Слушала её слова, смешанные со всхлипами, а память вновь начала крутить калейдоскоп картинок. Письмо бабушки и вернувшиеся воспоминания, утраченные на месяц, заставили по-новому посмотреть на некоторые события.
Вот, например. У меня лучшая в мире работа — делать людей красивыми! За свою карьеру я сменила много парикмахерских кресел. От небольших салонов в спальных районах до престижных — в самом центре. Но, где бы я ни работала, от клиентов не было отбоя. Всегда полная запись, всегда много постоянных гостей. Я считала хорошим тоном и профессиональной гордостью подобрать не просто модную стрижку, а ту, которая нужна.
Помню женщину. Она даже заходила в салон извиняющейся походкой. Казалось, она сама себя чувствует не к месту. Женщина села в моё кресло, поджав под себя ноги и опустив голову. Потом тихо, почти шёпотом, сказала: «Сделайте что-нибудь, только покороче, и чтобы Вам не слишком сложно». У неё были мягкие черты лица и огромные печальные глаза. Хрупкая красавица, которой день за днём внушают, что она ни на что не способна. «Ей нужна защита», — подумала. — Нужны штрихи, которые сделают её острее, опаснее, скроют от чужих глаз её ранимость и скованность».