Божественные соперники
Шрифт:
Айрис сжала под столом кулаки так, что ногти впились в кожу.
Фореста никак нельзя было назвать «слабовольным индивидуумом».
Когда прошлым летом Дакр начал нападать на один город за другим, канцлер и жители Западного округа воззвали о помощи. «Он настигает нас! – кричали они сквозь трескотню помех на телефонных линиях. – Он убивает, если мы не соглашаемся склониться перед ним, сражаться за него. Помогите!»
Временами Айрис все еще было стыдно, когда она думала о том, как неохотно жители востока отзывались на этот крик. Но неприглядная
Бога недооценили. Недооценили численность верующих, которые предпочтут сражаться на стороне Дакра.
Так началась война. Она разворачивалась стремительно и безжалостно. Пока Оут дремал, запад пылал в огне. И тем не менее, несмотря на бесчисленные темные километры, разделяющие восток и запад, Форест был одним из первых добровольцев.
Где он сейчас, в этот самый момент? Спит в пещере, кутаясь в шинель, лежит раненый в госпитале или закован в кандалы во вражеском лагере? А его сестра тем временем сидит в безопасности за письменным столом, печатая объявления, некрологи и статьи.
Жив ли он еще?
Через час Зеб вызвал Айрис в свой кабинет.
– Я дам тебе три дня, Уинноу, – сказал он, сцепив пальцы домиком на столе. – Три дня, чтобы написать эссе. Тема – на твое усмотрение. Если у тебя выйдет лучше, чем у Китта, я опубликую эссе и всерьез задумаюсь над тем, чтобы взять тебя колумнистом.
Айрис не могла поверить. Задание на свободную тему. Он так редко давал подобные! Но потом вспомнила, что Зеб недавно говорил, и чуть не выпалила то, что было у нее на уме.
«Я напишу об этих слабовольных индивидуумах».
– Уинноу?
Айрис поймала себя на том, что хмурится, стиснув зубы.
– Да, спасибо, сэр.
Выдавив улыбку, она вернулась за свой стол.
Нельзя было упустить повышение. А это означает, что нельзя злить Зеба темой эссе. Нужно написать что-то такое, что он захочет опубликовать.
Свободная тема внезапно показалась слишком узкой.
– Вот ты где.
Голос Романа застиг ее на выходе из вестибюля. Уже сгущались сумерки.
Айрис вздрогнула, когда он, подстроившись под ее шаг, пошел рядом.
– Чего тебе, Китт? – вздохнула она.
– Тебе больно?
– Прошу прощения?
– Ты весь день хромаешь.
Она подавила желание опустить взгляд на ноги в этих ужасных маминых ботильонах с острыми носами.
– Нет, я в порядке. Чего тебе?
– Хочу поговорить про Отри. Он дал тебе задание на свободную тему, да? – спросил Роман, прокладывая для них обоих путь сквозь толпу на тротуаре.
Если по-честному, то он должен знать.
– Да. И это не какая-то особая уступка.
– О, неужели?
Девушка
– И что же это должно означать? – резко спросила она.
– Именно то, что я сказал.
Начали загораться уличные фонари, озаряя его лицо янтарным светом. Айрис злило то, что он такой красивый. И злило то, как смягчается ее сердце, когда Китт смотрит на нее.
– Отри дает тебе особую уступку, чтобы повысить тебя, а не меня.
Вся мягкость исчезла, оставив ссадины.
– Что? – вырвалось у Айрис. У слова был вкус меди, и до нее дошло, что прокушенная губа снова кровоточит. – Как ты смеешь говорить мне такое!
Роман хмуро смотрел на нее, сунув руки в карманы плаща.
– Мне казалось, что это место будет честно заслужено, и я не…
– Что ты имеешь в виду под «уступкой»?
– Он жалеет тебя! – сердито воскликнул Роман.
Айрис похолодела. Его слова глубоко задели ее. Мороз из груди распространился к рукам. Девушка задрожала, надеясь, что Роман этого не заметит.
– Отри жалеет меня. Почему же? Потому что я девушка из низов, которая работает в газете, ничего не смысля в журналистике?
– Уинноу, я…
– По-твоему, мне следовало мыть посуду в ресторане? Или работать уборщицей, натирать полы, стоя на четвереньках, чтобы по ним ходили такие люди, как ты?
Его глаза вспыхнули.
– Я никогда не говорил, что ты не заслуживаешь работы в «Вестнике». Ты чертовски хорошо пишешь. Но ты бросила школу в последнем классе и…
– Почему это так важно? – воскликнула она. – Или ты из тех, кто судит людей по их прошлому? По тому, в какую школу они ходили? Ты смотришь только на это?
Роман молчал, застыв так неподвижно, что Айрис подумала, не обратила ли она его в камень.
– Нет, – наконец сказал Китт, но голос его звучал как-то странно. – Но на тебя нельзя полагаться. Ты опаздываешь, пропускаешь задания, и ты неопрятная.
Девушка отступила на шаг. Не хотелось, чтобы он почувствовал, как сильно ранили его слова.
– Понимаю. Что ж, приятно знать, что если я получу должность, то только из жалости. А если колумнистом станешь ты, то только благодаря тому, что твой богатый отец сможет подкупить Отри.
Развернувшись, она пошла прочь против течения толпы. На мгновение мир расплылся, и она поняла, что слезы обжигают глаза.
«Ненавижу его».
Она услышала, как Роман зовет ее сквозь гул разговоров и звонки трамвая. Люди вокруг толкались плечами.
– Погоди, Уинноу! Не убегай от меня!
Она растворилась в толпе прежде, чем Роман смог ее догнать.
6
Ужин с любимыми (и не очень) людьми
Всю дорогу домой у Айрис не выходило из головы то, что наговорил Роман. Войдя в квартиру, она не заметила, что горят все свечи и пахнет ужином, пока не появилась мама в своем лучшем платье, с завитыми волосами и накрашенными губами.