Божественные соперники

Росс Ребекка

– Не совсем. Все это отправляется на запад, на фронт. Моя дочь сражается за Энву, и я хочу, чтобы в ее отряде хватало провианта. Накормить армию – тяжелая работа.

Айрис удивилась его ответу.

– Это канцлер распорядился отправлять помощь?

– Нет, – усмехнулся продавец. – Канцлер Верлис не объявит войну Дакру, пока бог не постучит в нашу дверь, хотя и пытается создать впечатление, будто мы поддерживаем наших братьев и сестер, которые сражаются на западе.

Он уложил хлеб и яйца в коричневый пакет и подвинул его по прилавку.

Айрис

подумала, что с его стороны смело заявлять такое. Во-первых, что канцлер на востоке либо трус, либо симпатизирует Дакру. Во-вторых, сказать, за кого из богов сражается его дочь. Айрис узнала все это на собственной шкуре, когда дело дошло до Фореста. В Оуте многие поддерживали Энву и то, что богиня набирает солдат, а самих солдат считали смельчаками. Однако были и другие. Эти другие полагали, что война их никогда не коснется, или же поклонялись Дакру и поддерживали его.

– Надеюсь, с вашей дочерью на фронте ничего не случится, – сказала Айрис.

Она с радостью покинула шумный магазин, но на улице поскользнулась на мокрой газете.

– Разве мало мне для одного дня? – проворчала она, наклоняясь за газетой и полагая, что это «Вестник».

Это оказался не «Вестник».

Айрис с изумлением вытаращилась на чернильницу с пером – эмблему «Печатной трибуны», конкурента «Вестника». Всего в Оуте было пять газет, но самыми старыми и читаемыми считались «Вестник» и «Трибуна». Если Зеб случайно увидит у нее в руках издание конкурента, то наверняка отдаст повышение Роману.

Айрис с любопытством изучила первую полосу.

МОНСТРЫ ЗАМЕЧЕНЫ В ТРИДЦАТИ КИЛОМЕТРАХ ОТ ЛИНИИ ФРОНТА,

гласил размытый заголовок. Ниже располагалась иллюстрация существа с большими перепончатыми крыльями, двумя тонкими ножками с когтями и полной пастью острых, как иглы, зубов. Айрис поежилась, попыталась прочесть еще что-нибудь среди потекших чернил, но ничего не смогла разобрать.

Застыв на углу улицы, она еще мгновение смотрела на газету. Дождевые капли, как слезы, стекали с ее подбородка и капали на картинку с чудовищем.

Таких созданий больше не существовало, по крайней мере, с тех пор, как боги были побеждены столетия назад. Но, разумеется, раз уж вернулись Дакр с Энвой, то могли возродиться и старые чудовища. Существа, которые долгое время жили только в мифах.

Айрис собралась бросить испорченную газету в урну, как вдруг ее пронзила холодная мысль.

Не потому ли так много солдат на фронте пропадают без вести, что на стороне Дакра сражаются монстры?

Ей нужно узнать. Айрис аккуратно сложила «Печатную трибуну» и убрала во внутренний карман плаща.

Дорога домой под дождем заняла больше времени, чем Айрис бы хотелось, тем более в неподходящей обуви, но Оут был не лучшим местом для пеших прогулок. Старинный город, построенный сотни лет назад на могиле побежденного бога. Улицы извивались как змеи: некоторые были узкими,

просто утоптанными, другие – широкими и мощеными, а кое-где обреталась магия. Правда, за последние десятилетия возвели новые сооружения, и Айрис иногда коробило при виде кирпичных зданий с сияющими окнами по соседству с тростниковыми крышами, выщербленными парапетами и башнями забытой эпохи. Или когда она смотрела, как по старинным извилистым улочкам едет трамвай. Словно настоящее пытается замостить булыжником прошлое.

Час спустя Айрис, запыхавшись и вымокнув под дождем, наконец добралась до своей квартиры на втором этаже, где жила с мамой.

Она задержалась у двери, не зная, что ее ждет.

Ее подозрения оказались не напрасными.

Эстер лежала на диване, завернувшись в любимый фиолетовый плащ, с дымящейся сигаретой между пальцев. По всей гостиной валялись пустые бутылки. Электричества не было уже несколько недель, и на буфете горели свечи. На деревянной столешнице уже натекла лужица воска.

Айрис просто стояла на пороге, глядя на маму, пока мир вокруг них не начал расплываться.

– Цветочек, – пьяно произнесла Эстер, наконец заметив дочь. – Вот ты и пришла домой повидаться со мной.

Айрис резко втянула воздух. Хотелось разразиться потоком слов, горьких слов, но тут она заметила, что в квартире стоит тишина. Ужасная, ревущая тишина с клубящимся дымом. Айрис невольно перевела взгляд на буфет, где мерцали свечи, и наконец заметила, чего не хватает.

– Мама, где радио?

Мама изогнула бровь.

– Радио? О, я его продала, милая.

Сердце Айрис упало до самых стертых ног.

– Зачем? Это было радио бабули.

– Оно с трудом находило каналы, солнышко. Пора было от него избавиться.

«Нет, – подумала Айрис, смаргивая слезы. – Тебе просто понадобились деньги на выпивку».

Грохнув входной дверью, она прошла через гостиную в маленькую обшарпанную кухню, обходя бутылки. Здесь свечи не горели, но Айрис ориентировалась по памяти. Она положила на стол надкушенный хлеб и пол-упаковки яиц, потом взяла бумажный пакет и вернулась в гостиную. Собрала бутылки – как же их много! – вспоминая утро и почему опоздала. Потому что мама лежала на полу в луже рвоты, среди осколков стекла, и это зрелище ужаснуло Айрис.

– Брось, – махнула рукой Эстер. С ее сигареты упал пепел. – Я потом уберу.

– Нет, мама. Завтра я должна прийти на работу вовремя.

– Я же сказала, брось.

Айрис уронила пакет, и бутылки в нем звякнули. Она слишком устала, чтобы возражать, и сделала, как хотела мама.

Девушка ушла в свою темную комнату, нащупала спички и зажгла свечи на тумбочке. Но она хотела есть, поэтому вернулась на кухню сделать сэндвич с конфитюром. Мама все это время валялась на диване, пила прямо из бутылки, курила и напевала свои любимые песни, которые теперь не могла слушать, потому что радио больше не было.