Божьи слёзы
Шрифт:
– Помни меня, не забывай, – говорил он трогательно. – А я там скажу апостолу, чтобы тебя приняли в рай.
– Свихнулся башкой? Да нет, вроде… Нормальный. С хорошего бодуна. Езжай! Счастливый путь ты выбрал. Трезвую жизнь и работу в городе,– примерно так отвечали ему разные товарищи.
Прошло два часа, мужикам ещё по паре кружек друзья благодарные поставили, а яд пчелы в смеси со спиртом всё не превращался в смертоносный. И окончание обезболивания Витюша не чувствовал. Портвейн с пивом боль, видно, загасили. Наоборот, на душе у Витюши становилось всё спокойнее и глаже.
– Вот Айболит шутник! – засмеялся он,
– Ну, ты если помирать передумал, тогда пошли к Мальцеву Женьке забирать у него сто рублей мои, – Миша допил из кружки и надел свою полосатую кепку. – Вот на них и рванём в Зарайск и другую, противоположную жизнь там закрутим. Трезвую, с работой. Женимся. В городе девок одиноких – хоть не считай!
– А на хрена ты такие деньжищи раздаёшь? – удивился Лёня. – Копил, небось, на что-то?
– На мотороллер. Триста пятьдесят надо собрать было на «Вятку», – Миша глядел в землю. – А я только сто сорок как-то отложил. Остальное не получалось копить. Всё относил в винный отдел или тёткам-самогонщицам.
А раз уезжать – на мотороллер в Зарайске заработаю точно. А Женька тоже не себе брал. Брат у него в Янушевке, на другом берегу Тобола, женился. На свадебный костюм вроде не хватало. Ну, я и дал. Брат-то ему родной. Как не дать?
К Женьке шли долго. Выпили ведь спирт, пиво, портвейн. Оно всё, со спиртом чистым соединённое, в бомбу превратилось. Еле ноги двигали мужики. Как вроде эта бомба их на части порвала. Ноги отдельно, головы тоже, а руки мотались произвольно и создать ими порядок движения не выходило. Но дошли, однако.
– Надо к нему ехать, к братану. У меня-то их нет, я братану же отдал, – сказал Женька, глядя в небо. Выпил он поменьше, но тоже чувствовалось, что его пробрало нормально. – Может он закрутился, забыл отдать. Вон там на берегу лодка моя. Переплывём, а дом его в Янушевке – метров двести от реки.
Поплыли. От вёсел брызги по лицу лупили как иголки. Холодная в ноябре вода. Да через неделю и лёд уже встанет.
Брата Женькиного дома не было. Работал он в колхозном сельпо экспедитором. Товары всякие возил из города. Там, в кабинете, его и нашли.
– Какие сто рублей, братан? – возмутился младший двадцатитрёхлетний брат Игорь. – Ты меня с кем-то путаешь. Я к тебе домой приезжал занять денег. Ты, когда давал червонец дома у себя, в дрыбодан пьяный был. Деньги рассыпал. Я собрал и десятку взял. Девяносто тебе в нагрудный карман аккуратно уложил. Я у тебя десятку просил всего! На запчасть к «москвичу». Я на нём в ЗАГС ездил с невестой регистрироваться. Без той запчасти не поехала бы машина. На попутных что ли в свадебном платье и фате Нинке переться-позориться? Или на нашем автобусе? Телега получше внутри глядится. Мы тогда всё до копейки на организацию свадьбы и еду загнали. Вот червонец. На.
– Да? – засуетился Женька – А я помню, что сто давал.
– В кармане было сто. Да, – брат стал злиться. – Достал ты толстую пачку. Отслюнявил червонец, как я просил, остальное выронил, на пол раскидал. Ты пьяный был, Женя. Как свинья. Путаешь всё.– Игорь отдал деньги и сказал, что ему бежать надо к председателю сельпо. Ехать приказывает за кабачковой икрой и тушенкой.
Миха забрал у Женьки десятку и они поплыли обратно в Семёновку. Витюша на вёсла сел, Лёня на
– Закрысил башли? – похлопал Женьку по спине Михаил. – Ну, мне без разницы. Теперь девяносто шуршиков ты лично домой мне принесёшь послезавтра.
– Я подумаю где взять, – Женька смотрел на остальных жалобно.
– Думай, думай, – улыбнулся Миша Леший.– А знаешь, что на свежую голову придумывается легче в сто раз?
Он поднялся на ноги, наклонился и двумя пальцами ткнул должника в шею, от чего тот взвизгнул и вывалился из лодки, будто пружиной подброшенный.
– Поплавай.– Леший помахал ему рукой.– Вон к тем камышам греби. Там мелко. А послезавтра жду с деньгами. Не придёшь – хребет сломаю напополам. Усёк?
– Вода почти ледяная,– сказал Витюша. – Может, выловим да пусть с нами плывёт? Жалко. Простудится.
– Доберётся здоровеньким. Тут метров тридцать до берега. Урок ему. Пропил чужие башли. Грех это, – Леший плюнул в воду, а через десять минут они уже поднимались на откос, от которого берёт начало Семёновка. – Ну, этого червонца нам всё одно на новую жизнь мало. Да ещё и в городе. Пошли к Алику в «Колосок». Там обговорим, где можно сейчас достать денег на билеты и так далее. Пока соберём, тут и Женька, козёл, закрысенные башли доставит.
На десять рублей мужики всем корешам в тошниловке налили по стакану плодовоягодного и по кружке пива. На оставшиеся сами выпили ноль семь вермута и много пива. Ночевали у Миши Лешего в доме. Сам Леший на кровати, а Лёня с Витюшей раздвинули диван и, не раздеваясь, ушли в объятия Морфея. То есть отрубились и задрыхли.
Рано утром в дверь без стука вошел участковый Хохлов и всех с трудом, но разбудил.
– Вчера вечером мне домой звонил доктор Сергей Анатольевич Сизоненко. Рыбак один вчера в четыре часа дня привёз на лошади утопленника. Сергей его в морг отвёз. Меня позвали. Все мы его опознали. Мальцев Евгений это. Тракторист с МТС. Тридцать семь лет. Проживал – улица Героя Ивана Павлова, дом шестнадцать. Жену привезли, сестёр двух. Они его, конечно, опознали тоже. Жену доктор уколами в чувство привёл. Я тело ещё не осматривал, но Сергей Анатольевич сказал, что утонул очень быстро он от переохлаждения и судорог конечностей. Взял кровь на пробу, проверил своим инструментом. Алкоголь нашел. Много.
Все молчали. Миша Леший смотрел тупо на старлея, Витюша в окно, Лёня в потолок.
– А мы чем можем помочь следствию? – спросил Миха, окутав Хохлова пеленой перегара.
– А вот почитай. Тётка наша, деревенская, вчера часов в шесть вечера принесла мне.– Старлей протянул тетрадный лист. На нем было написано: «Я, Забродина Антонина Юрьевна, видела со своего огорода как после обеда четыре человека: Виктор Шанин, Леонид Грищенко, Михаил Леший и Евгений Мальцев спускались по откосу к реке и сели в лодку, поплыли на другой берег. Дальше ничего не видела. Подозреваю, что поплыли что-то воровать. Чего ещё в Янушевке им надо может быть? Но вот обратно они вернулись и шли в деревню уже без Евгения, втроём. Потому, что я перекапывала землю из-под картошки и видела. Мальцева с ними не было, когда они на откос поднимались. Мне это странно. Мальцев надолго в Янушевке остаться не мог. Они с братом не ладят. Да и семья у брата молодая. Вряд ли он там ночевать будет. Тогда где он? Разберитесь». Подпись.