Божьим промыслом. Стремена и шпоры
Шрифт:
Генерал вздохнул: охрани Господь его самого и его людей от этого.
И тут Волков слышит знакомый голос за дверью.
— Генерал здесь?
Голос молодой, решительный, он принадлежит его оруженосцу.
— Здесь, — отвечает другой. — С полковником Брюнхвальдом бумагами занимаются.
Тут же в дверях появляется фон Готт, он разгорячён — видно, что-то произошло, — залихватски кланяется страшим офицерам и говорит, косясь на Брюнхвальда:
— Господин генерал, меня послал Максимилиан, надобно поговорить.
Карл
— Говорите, фон Готт.
— Случилось то, что нам надобно, — сразу выпалил оруженосец, было видно, что он волнуется. Молодой человек даже дух перевёл.
— Говорите, фон Готт, говорите, — казалось бы, Волков не был пылким юношей, но даже ему передалось волнение оруженосца.
— Гвидо Рейнхаус схватился с судьёй Морицем Вулле.
— Ну, рассказывайте…, — генерал едва не перестал дышать от волнения. — Продолжайте, фон Готт, с подробностями. Говорите, кто этот Гвидо Рейнхаус? Он еретик?
— Да, господин генерал. Он пришёл на турнир из школы «Арсенал» и выступал в категории «меч и баклер». И против него вышел наш, — кажется, фон Готт уже считал «нашими» учеников фехтшуле «Непорочной девы». — И вот этот судья не засчитал ему одно попадание, а те, кто пришли с Рейнхаусом, стали улюлюкать и свистеть. Обзывать судью…
— Вот как? — Волков слушал очень внимательно. — Значит, зрители стали оскорблять судью?
— Стали орать ему, что его мать свинья.
— Уж очень это грубо, — удивлённо заметил Карл Брюнхвальд. Он, видно, ничего не понимал, но ему было очень интересно.
А генерал ждал продолжения рассказа, ведь, устраивая этот турнир, именно на подобные происшествия он и рассчитывал, посему он удовлетворённо и в то же время острожно, словно боясь спугнуть удачу, говорил:
— Прекрасно, прекрасно, и что было дальше?
— А судья, видно, обиделся и обиду эту затаил, и когда Рейнхаус нанёс правильный удар, снова его не засчитал, — радостно выпалил фон Готт, — и уж тут Рейнхаус не сдержался, бросил меч и баклер и кинулся на судью!
— Ударил его? — надеялся генерал.
— Вроде нет, но схватил того за грудки и стал ему говорить слова злые, судья и вырваться от него не мог… Вырвался только когда служители подбежали, и тогда Рейнхауса стали гнать из арены, а он не хотел уходить, и его дружки из зрителей ему стали подсоблять, порвали одежду одному из служителей. И тогда распорядитель объявил, что Рейнхауса снимают с состязаний, и его выгнали взашей из школы, и парочку его дружков тоже. Ещё и тумаков им надавали.
Барон хоть и готовил всё это, но на такой замечательный результат он не рассчитывал, да ещё и в самом начале турнира. Ведь на дворе было только утро.
— Значит, склока случилась, — задумчиво произнёс он
—
Генерал слушал бы и слушал оруженосца, так приятен был того рассказ. Уж лучше и сложиться не могло; устраивая это дело, Волков надеялся, что между собой схватятся ученики разных школ, но повернулось всё ещё краше.
Судья турнира! И обиженный соискатель, которого тот засудил! Чего ещё можно желать? Он взглядом ищет нужного ему человека, но не находит.
— Хенрик! А где мальчишка, что тут был?
Оруженосец тут же исчезает из помещения, пока фон Готт со смехом и в красках расписывает происшествие и ту очаровательную атмосферу, что царит в фехтовальном зале.
А тем временем Хенрик нашёл и привёл к генералу Ёгана. Волков, сразу подтянув его к себе поближе, заговорил негромко:
— Пройдёшь сейчас с вот этим господином, — он указал мальчишке на фон Готта, — он тебе покажет человечка, за которым надо приглядеть.
— Как и за прошлым?
— Нет, не так…, — Волков подумал, как лучше объяснить мальцу, что теперь всё будет намного серьёзнее. — То было как игра, а теперь дело серьёзное. Господин покажет тебе человека, а ты уж его не упусти, обязательно вызнай, где у того дом. Слышишь?
— Слышу, — кивал Ёган.
— Это очень важно, не потеряй его, доведи до дома, хоть ночь, хоть снег, хоть второе пришествие… Ты всё равно должен выяснить, где он живёт, — в свой тон генерал вложил всю возможную убедительность, которой располагал.
— Я понял, понял, — продолжал кивать мальчик.
— Если всё вызнаешь как следует, если не ошибёшься, — продолжал барон, — плата будет удвоена.
— Удвоена, да? — мальчишка был, видно, не силён в счёте и закатил глаза к потолку, что всё посчитать. — Это…
— Получишь целый талер, –посчитал за него фон Готт.
— Талер? Целый? — уточнил у Волкова Ёган, словно не доверял оруженосцу и хотел всё услышать от самого генерала.
— Да, целый талер.
— Уж это хорошо, талер мне не помешает, — обрадовался Ёган. — Как раз долг за жильё погашу.
— Господин фон Готт покажет тебе человека, его зовут…
— Мориц Вулле, — догадался фон Готт.
— Да, Мориц Вулле, он судья на турнире, вот за ним ты и должен приглядеть.
— Я постараюсь, господин, — заверил его мальчишка.
Прежде чем они ушли, генерал сказал оруженосцу:
— Приглядите за мальчишкой, пока он будет на турнире, и за судьёй приглядывайте, но и не забывайте следить за тем, что там происходит.
— Конечно, господин генерал, — обещал ему фон Готт.