Божий Дом
Шрифт:
Этим утром было много треволнений. Это был бой: Зоки против Медицины. Город Обвинений. Во избежание напряжения, Легго отказался от аутопсии, но Джо как раз нет, и ситуация накалилась. Легго посоветовал ей «спрятаться на хер», и мы наблюдали, как караван Зоков скрылся в комнате с зелеными обоями, пожертвованной Зоками и используемой исключительно для ублажения филантропов Божьего дома.
Устав от Джо с ее теорией «очага инфекции», я заявил, что пойду другим путем. Джо спросила, что это за путь, и я ответил: «Клин клином вышибают.» Я взял телефон и сказал оператору соединить меня с дежурным раввином незамедлительно. [200]
200
Это нормально. Можно найти представителя почти любой конфессии, готового приехать к умирающему. Самые приятные обычно католики. Не знаю, почему.
201
Песах празднуется в честь Исхода, одной из самых кровавых страниц Библии. Вдруг кто не знает. Вакханалия смерти в БИТе случается нередко. Бывают дни, когда умирают все, кто должен и у кого был шанс. Ни разу не связывал этого с календарем, в следующий раз попробую обратить внимание.
— Не понимаю, — сказал раби Фукс.
— Может ли случиться, что Господь наказывает нас этими смертями и что мы должны сделать все, что в наших силах и следовать законам Песаха. Например окрасить косяки дверей палат блока, использовать специальную посуду, оставить чашу вина для Ильи-пророка и так далее?
Чернобородый интелектуал Фукс задумался, глядя через бифокальные очки на моргающую консоль Олли, и сказал:
— Хагада, история Песаха, к которой ты обращаешься, не буквальна, а надзидательна. Да, именно, дополнения к Хагаде, начиная с одиннадцатого века, полнились комментариями, назидательными, хотя и мистичными.
— Вы поняли, что он сказал, Пинкус?
— Нет.
— И я — нет. Что вы имели ввиду, раби?
— Не принимай все буквально. Это — миф. Бог так больше не делает. Эти смерти объяснимы физиологией, а не происками Высших Сил. Здесь умирают тела, а не души.
Только Божий Дом мог держать умника-теолога, такого как этот раби. Я спросил его:
— Какое ваше направление?
— Мое?! Реформатор. А что?
— Кто бы сомневался, — сказал я, вновь берясь за телефон. — Спасибо большое. Я звоню ортодоксам, хасидам.
Раввин-ортодокс был белобородым патриархом из полузабытой синагоги черного гетто. Взволнованный моей идеей, он процитировал кабаллистические письмена о «домах больных во время Исхода», рассказав мне о неизбывности учения Песаха, описанного в Мишне. [202] «В каждом поколении будет человек, взявший на себя уход из Египта». К несчастью, раби страдал от сердечной недостаточности и, прежде, чем продолжить, пыхтя и задыхаясь, попросил совета. Это заняло нас до обеда и тогда он заявил, что ему надо поесть. Он достал небольшую баночку и уселся со мной и медсестрами. Он открыл ее и по запаху я понял, что это.
202
Первая редакция устного учения Торы
— Селедка, — объяснил он медсестрам.
— Я думал, что вы на диете с низким содержанием соли, — сказал я.
— Да, так и есть. Представляешь, вся соль за день — вот этот кусочек селедки.
Наконец принесли банку кроваво-красной краски, и, пока раби, отрыгивая
203
А вот, кстати, «Runt» в биологии означает наиболее слабую в стае особь. Решил взглянуть.
На одну ночь это помогло. Главной угрозой этой ночи был доктор Бински, Частник среднего возраста, у которого был серьезный инфаркт. Я знал, что он знает, что умирает, несмотря на все усилия коллег, и мой страх перед неизбежным отдалил меня от него. Этой ночью доктор Бински пережил все виды аритмий известных человечеству, но, каким-то чудом, мое лечение каждый раз срабатывало и доктор Бинский встретил рассвет и наоборот. Ортодоксы сработали.
Следующим утром седьмого дня Джо была в экстазе. Увидев, что никто не умер, она расплылась в улыбке от уха до уха, хлопнула меня по плечу и заявила:
— С Божьей помощью, мы победим и, если это значит красить косяки дверей, мы будем их красить, ради наших пациентов. — Мы отправились осмотреть доктора Бински и его старый друг — Пинкус — сказал: — Привет, Моррис. Как ты поживаешь?
— Ничего, Пинкус. Сколько прошло? Сорок часов?
— Около того.
— Как мой ритм сегодня? — спросил Бински.
— Доктор Бински, — сказала Джо, кладя братски жестом руку ему на плечо, и закончила дрожащим голосом, — нормальный синусный ритм. НСР, наконец-то.
— Какое облегчение, — сказал доктор Бински, — громадное облегчение.
Через десять секунд его сердце остановилось и, невзирая на наши усилия, через полчаса он умер.
Джо сломалась. Она сидела в комнате персонала со мной и Пинкусом, плача и повторяя снова и снова:
— Он не мог умереть, он был в нормальном синусном. НСР, и теперь он мертв? В этом нет смысла! Это абсурд!
— Люди умирают в НСР, — спокойно сказал Пинкус. — Мы сделали все, что возможно, правда, Рой?
Я согласно закивал. Пинкус был прав.
— Послушай, Джо, — продолжал Пинкус, — он ушел в нормальном синусном ритме, ушел со стилем. Да, он ушел, как принято в Божьем Доме.
Я вспомнил ЗАКОН: «ПАЦИЕНТ — ТОТ, КТО БОЛЕЕТ». Это было его сердце, не мое. Я был привит от ответственности и волнений. Моим миром был бег, правильное питание и спокойствие. Я оставил Джо пытаться это понять и отправился осматривать других пациентов БИТа. Позже я попрощался, пожелал Джо удачи и заполнил свой разум Богом и Пинкусом на время четырехмильной пробежки до дома. Я сделал все, что мог, но доктор Бински умер. Если тревожиться из-за этого, грызть свою душу, это увеличит мой фактор риска — стресс. Тип личности А, сердечная бомба замедленного действия. Нет уж, спасибо.
После ужина Бэрри и я прогуливались до дома. Она дивилась моей энергичности, учитывая, что в среднем я спал часа три за день со дня начала работы в БИТе.
— Пинкус говорит, что это нормально, что усталость идет от ума, не от тела. Дежурство через ночь — неплохо. Мне даже нравится.
— Нравится?! Я думала, что ты ненавидишь Дом ночью.
— Вне БИТа ненавидел. Но внутри мне нравится. Я могу даже сказать, что люблю это. Как говорят хирурги: «Проблема с дежурством через ночь — получаешь лишь половину пациентов.» Так я себя и чувствую. Может быть, я стану кардиологом.