Божий молот
Шрифт:
– Привет, – ответил Гость.
– Меня зовут Уильям Крокермен. Я – президент Соединённых Штатов Америки, глава наций той страны, где вы приземлились. Есть ли нации там, где вы живёте?
Гость не ответил. Крокермен посмотрел на Артура.
– Он слышит меня?
– Да, господин президент.
– Есть ли нации там, где вы живёте? – повторил Крокермен.
– Вы должны задавать только важные вопросы. Я умираю.
Президент растерянно откинулся на спинку стула. Фултон шагнул вперёд, словно собираясь вклиниться в беседу, указать посетителям на дверь и избавить Гостя от дальнейшего напряжения сил, но
– У вас есть имя? – спросил президент.
– Его нельзя перевести на ваш язык. В основе моего имени лежит химическая терминология. Так звали многих, подобных мне.
– Есть ли у вас семья на корабле?
– Мы – одна семья. Все остальные погибли.
По лицу Крокермена струился пот. Он, не отрываясь, смотрел на лицо Гостя, на его три золотых глаза, которые, в свою очередь, уставились на президента.
– Вы сказали моим коллегам, нашим учёным, что корабль является оружием, которое разрушит Землю.
– Это не оружие. Это – мать новых кораблей. Машина сожрёт ваш мир и создаст новые корабли, способные отправиться ещё куда-нибудь.
– Я не понимаю вас. Вы можете объяснить?
– Задавайте вопросы по существу, – потребовал Гость.
– Что произошло с вашим миром? – не задумываясь, спросил Крокермен. Он успел прочитать стенограммы бесед с инопланетянином, но хотел услышать историю Гостя сам.
– Я не могу назвать свой мир или сказать, где он находился. Мы потеряли счёт времени, прошедшего с тех пор, как мы покинули его. После многих лет безмятежного холодного сна мы смутно помним нашу планету. Первые корабли приземлились и спрятались внутри ледяных глыб, покрывающих долины одного из наших континентов. Они воспользовались содержимым этих ледяных масс, а потом начали пробивать себе путь дальше. Мы и не подозревали о них. В конце концов, корабль, который вы видели – а он из нового поколения, – появился в центре города и остался там. Планета тряслась, а мы пытались что-либо предпринять. Вокруг простирался космос. Поблизости было несколько планет, но ни одна не привлекла нас, и мы не покинули наш мир. Мы знали способы выживания в космосе, даже в течение долгого времени, и построили дом внутри корабля, надеясь, что он покинет нашу планету до наступления конца. Но корабль не спас всех нас. Он поднялся до того, как оружие превратило наш мир в расплавленные камни, лаву и пар, и унёс нас с собой. Но другие, насколько мы знаем, не выжили.
Крокермен кивнул и сложил руки на коленях.
– Что представлял собой ваш мир?
– Похож на ваш, только меньше по размерам. Много льда. Население – подобное мне, но не по форме, а по образу мышления. Много различных форм: кто-то плавал в холодных водах морей, образующихся в результате таяния льда, кто-то, как я, передвигался по суше, кто-то жил во льду. Все мыслили одинаково. За многие тысячелетия мы сделали нашу жизнь такой, какой хотели, и жили счастливо. Свежий воздух был насыщен запахом родства. Везде, даже в отдалённых районах, покрытых толстыми льдами, ощущалось благоухание детей и родных.
Артур почувствовал комок в горле. На щеке Крокермена виднелся мокрый след, и он пытался заслонить лицо рукой.
– Они объяснили, почему разрушают ваш мир?
– Они не разговаривали с нами, – ответил Гость. – Мы догадались, что машины пожирают миры и что они не живые существа –
– Общались с вами какие-нибудь роботы?
– Не понимаю.
– Небольшие механические устройства, – подсказал Роттерджек. – Разговаривали с вами? Успокаивали?
– Ничего подобного не помню.
Крокермен глубоко вздохнул и на секунду закрыл глаза.
– У вас были дети? – спросил он.
– Представители нашей разновидности не имели права обзаводиться детьми. У меня были родственники.
– У вас осталась… так сказать, семья?
– Да. Родственники и учителя. Ледяные братья по связке.
Крокермен покачал головой. Слова пришельца ничего не говорили ему. По правде говоря, они мало значили для всех присутствующих. Многое из сказанного Гостем будет изучено позже, и возникнут новые и новые вопросы – если только Гость протянет достаточно долго, чтобы ответить на них.
– Вы выучили наш язык, слушая передачи с Земли?
– Да. Ваши радиосигнали привлекли пожирателей на эту планету. Мы слышали то, что воспринимали и собирали машины.
Харри сосредоточенно стенографировал, только карандаш поскрипывал.
– Почему вы не пытались сопротивляться машине? Например, разрушить её? – спросил Роттерджек.
– Будь мы способны на это, машины никогда бы не пустили нас на борт.
– Самонадеянность машин, – процедил Артур сквозь зубы. – Неслыханная самонадеянность.
– Вы сказали, что находились в состоянии сна, в спячке, – проговорил Роттерджек. – Как же вы могли изучать язык и в то же время спать?
Гость замер в молчании.
– Мы сделали это, – наконец сказал он.
– Сколько языков вы знаете? – спросил Харри, приготовившись записать ответ.
– Я говорю по-английски. Другие, оставшиеся внутри, знают русский, китайский, французский.
– Впрочем, это все не так важно, – тихо заметил президент. – Я как будто вижу страшный сон. Кто виноват в происходящем? – Он обвёл комнату глазами, глядя на всех настойчивым пронизывающим взглядом. – Никто. Я не могу просто взять и объявить, что у нас гости из других миров, потому что люди захотят их увидеть. После сообщений из Австралии наши новости приведут только к панике и замешательству.
– Я не уверен, что мы долго сможем хранить тайну, – сказал Маккленнан.
– Как нам утаить правду? – Казалось, Крокермен не слышал никого, кроме Гостя. Он встал и приблизился к стеклу, мрачно вглядываясь в космического пришельца. – Вы принесли самую плохую весть, какую только можно представить. Вы утверждаете, что мы бессильны. Ваша… цивилизация… наверно, достигла более высокой степени развития, чем наша. И она погибла. Ваша история приводит в ужас. Почему вы вообще беспокоитесь о нас?
– Иногда случается так, что силы равны, – ответил Гость. – Я устал. У меня осталось мало времени.
Генерал Фултон вполголоса беседовал с Маккленнаном и Роттеджеком. Последний приблизился к Крокермену и положил руку ему на плечо.
– Господин президент, мы не специалисты. Мы не знаем, какие вопросы наиболее существенны, и, очевидно, время поджимает. Мы должны закончить разговор и дать возможность учёным продолжить работу.
Крокермен кивнул, глубоко вздохнул, опустил веки. Когда он снова открыл глаза, они уже утратили выражение беспокойства и недоумения.