Божий народ
Шрифт:
Так вот, Эсприл, оказывается, была та самая феминистка. Она, желая во что бы то ни стало, быть независимой от мужчин, забеременела, при помощи искусственного осеменения. Вот такая вот фокусница.
Причём, отцом будущего ребёнка стал гомосексуалист. Но тут – неувязка. На практике, по законам Высшей Социологии да и из моего собственного опыта, бывает немножко иначе.
Обычно, такая женщина-феминистка с нормальным мужчиной не уживётся.
Она действительно выходит замуж за педераста, но зная то, что ребёнок от этого педераста будет тоже гомосексуален, и чтобы избежать
Так что мы наблюдаем в романе знакомую историю. А как же сын? Вот вам цитата: «Растут дети. Но растут, с традиционной родительской точки зрения, не так: вкривь и вкось…» О гипертрофированном феминизме Эсприл я уже упоминал. Что же касается сына Дани (т. е. Даниель, еврей), то с ним, вроде бы, всё в порядке. Он – вполне удачливый нью-йоркский адвокат.
У него свой дом в богатом пригороде Нью-Йорка. Но он в этом доме живёт… со своим коллегой, тоже вполне респектабельным адвокатом и оказывается: они любят друг друга. Итак, мы узнаем, что это – два педераста.
Давид Левит был первым из авторов «Нью-йоркера», очень престижного нью-йоркского журнала, который поднял тему о педерастах в своих рассказах.
Что касается мамы Луизы и ее мужа, то они относятся к гомосексуализму Дани со смирением. То есть, их сын – педераст, а им – как с гуся вода.
В большинстве семей – это трагедия, самая большая трагедия в жизни родителей. А тут относятся к этому «со смирением».
Луиза в страшных муках, в ужасной агонии, на глазах своих детей, умирает, что потрясает и мужа Нетта (Натаниэля), и педераста сына Даниэля, и лесбиянку дочку – Эсприл.
Причём, автор явно хитрит. Он даёт своим главным героям фамилию Куперов. На самом деле это, конечно же, Куперманы, но автор их выдаёт за чистых американцев – Куперов.
Рецензия, которую мы с вами здесь разбираем, называется «Неразрешимые загадки бытия». Мы с вами эти загадки тоже пытаемся разрешить, но мы к ним, ко всем этим педерастическим переживаниям относимся – отрицательно, а в романе им – только похвальба.
Вот так вызревает будущий нобелевский лауреат.
«Закрывая этот роман, читатель остаётся в горестном недоумении перед неразрешимыми загадками жизни. Этим романом Давид Левит заявил о себе, как о самом одарённом из молодых прозаиков Америки».
Владимир Соловьёв даёт этому произведению восторженную рецензию. В Советской России, я думаю, этим бы меньше восторгались.
Вспомним теперь определение из словаря Павленкова: «разложение культуры». Вот вам пример этого самого разложения из свеженького номера еврейской газеты «Новое русское слово».
Да. Посочувствовать этому горю можно, но ведь тут идёт пропаганда педерастии. Это – типичная еврейская черта. Растление, разложение, разрушение…
– Это, Григорий Петрович, перекликается с письмом одного архиепископа русской православной церкви. На вопрос прихожан о том, следует ли им молиться за иудеев об их спасении, он ответил: «Да. Молиться следует. Но за что молиться? Чтобы, хотя бы под конец жизни, они поняли, сколько мерзостей они совершили».
– Да, для евреев –
Теперь, посмотрим, что говорят об антисемитизме сами евреи. Вот я беру еврейское «НРС» от 19 июня 1989 года.
Эдик Тополь, еврей из третьей евмиграции, печатает бульварно-криминальный роман под названием «Кремлёвская жена». Подразумевается жена Горбачёва. Говорится о заговоре против Горбачёва.
Сразу скажем, это всё – типично жёлтая пресса, поданная в форме романа. Так вот – эта еврейская газета публикует довольно любопытные вещи. Описывается собрание патриотического общества «Память».
«…Они собрались в большом зале, а на стенах развешаны такие плакаты: „Казнить Кагановича, палача русского народа!“, „Долой масонов и сионистов, тайных и явных врагов перестройки!“, „Русская земля для русских, всех инородцев вон!“, „От Троцкого до Гельмана – 70 лет тайной тирании сионистов и масонов!“…» Ну, хорошо, это лозунги, так сказать, газетная бумага всё стерпит. А в большом зале выступает один из руководителей общества «Память». Дословно из «НРС»:
«Сегодня, когда партия и правительство взяли курс на правдивое освещение истории, мы говорим открыто и гласно: нет, это не мы сделали себе операцию национально-исторической амнезии (амнезия – это потеря памяти – Г.К.). А кто же тогда? А вот, кто.
Вот неумолимые цифры: в 1917 году, сразу после революции, из 2000 красных комиссаров и руководящих работников первого советского правительства 1830 человек были люди нерусские: Троцкий, Свердлов, Зиновьев, Каменев, Литвинов, Ярославский, Радек… Ясно, хватит! – нетерпеливо крикнули из зала…» И это печатает семитская еврейская газета «Новое русское слово». Я сам даже поразился, насколько это соответствует действительности.
Мы с вами уже проверяли состав советского правительства и при Ленине и при Сталине. И там было около 80% чистых евреев. А остальные 20% были замаскированные полуевреи или же, дегенераты, женатые на еврейках.
Читаем дальше: «Нет, не ясно, – сказал Акулов, – миллионы людей и по сей день не знают, что все эти Троцкие, Каменевы и Литвиновы никакие они не Троцкие, а Бронштейны.
А русские псевдонимы себе они брали для того, чтобы вологодский или брянский мужик думал, что у него русское правительство и пахал на них, и воевал за них. Вот, как это было. Нам сегодня нужна правда, полная правда».
«Нам говорят: „Так, вы же сами выбрали в правительство 2000 Бронштейнов!“ Враньё! Мы их не выбирали. В 1917-20-х годах наши с вами деды были не в Москве и не в Петрограде.
Они были на фронте, спасали Россию от германских полчищ, от английских, японских, французских и американских интервентов. Вот где были русские люди.
А тем временем, инородцы проникли в правительство и принялись за истребление нашей памяти. Что же они сделали? Первым делом разрушили церкви. 200 000 русских священников – к стенке.
Дух народа, носителей нашей духовности расстреляли эти комиссары с русскими псевдонимами. Почему? Потому, что еврейская вера, иудаизм, нетерпима к другим верам.