Божий промысел
Шрифт:
– Полное мое имя - Альберт Аллегория. Во всяком случае, в этом воплощении, - пояснил кошмар.
– Сами понимаете, другие формы - другие имена. А вы двое, как я полагаю, - новички, жаждущие жить на берегу Иллинойса, пить из него божественный Хмель и поклоняться Быку?
– Он поднял руку: кулак был сжат, но большой палец и мизинец торчали вперед.
– Это знак, который делает всякий правоверный при встрече с товарищами. Запомните его, и у вас не будет никаких хлопот.
– Откуда ты знаешь, что я новичок?
– спросил я, не пытаясь солгать, так как мне показалось,
Он рассмеялся. Звуки отдавались в его пасти, как в рупоре.
Алиса - уже не самоуверенный офицер морской пехоты - еще сильнее сжала мою руку.
– Я в некотором роде полубог, - ответил Аллегория.
– Когда Махруд - Бык имя его - стал богом, он написал мне письмо - воспользовавшись, разумеется, обычной почтой - с приглашением перебраться сюда и состоять при нем полубогом.
Мирские дела меня никогда особенно не волновали, а поэтому я проскользнул мимо армейских кордонов и принял на себя обязанности, которые Махруд - Бык имя его - на меня возложил.
Я тоже получил письмо от своего бывшего профессора.
Пришло оно еще до того, как началась эта заваруха, и предложения перебраться сюда и состоять при нем полубогом я не понял.
Я посчитал, что у старика просто шарики за ролики заехали.
– И каковы же твои обязанности?
– поинтересовался я, не придумав ничего умнее.
Он снова помахал сигарой.
– Работа моя нисколько не обременительна и заключается в том, чтобы встречать новичков и предупреждать их, чтобы глядели в оба. Им нужно зарубить у себя на носу, что не все таково, каким кажется на первый взгляд, и что им нужно вглядываться, чтобы видеть символ за занавесом действий. Монстр сделал затяжку и продолжил: - У меня есть вопрос к тебе. Сейчас не отвечай. Подумай и скажешь мне позже.
– Он сделал еще затяжку.
– Вопрос таков: камо грядеши?
Объяснять он не стал и, бросив: "Пока", заковылял по боковой тропинке. Короткие ножки двигались, казалось, совершенно независимо от вытянутого крокодильего туловища. Пару секунд я смотрел ему вслед, стараясь унять дрожь, затем вернулся к дереву, где оставил бак, и вскинул его на плечи.
Шли мы быстро. Алиса была настолько подавлена, что даже не замечала собственной наготы.
– Меня очень пугают такие случаи, - проговорила она наконец.
– Как человек может принять подобный облик?
– Выясним, - произнес я с наигранным оптимизмом.
– Кажется, стоит быть готовыми к чему угодно.
– Пожалуй, и то, что миссис Дурхам вам нарассказала на Базе, - правда.
Я кивнул.
Незадолго до того как Зону оцепили войска, жена профессора переправилась на другой берег реки, где, как она знала, находился ее муж. Пусть он и провозгласил себя богом - она его не боялась.
На всякий случай миссис Дурхам прихватила с собой двух адвокатов. Внятно описать, что же именно случилось на другом берегу, она не сумела, но некая сила, управляемая, по-видимому, доктором Дурхамом, обратила несчастную в огромную хвостатую обезьяну, заставив спасаться бегством. Оба адвоката, превращенные в скунсов, тоже были вынуждены ретироваться.
–
– Откуда у него такое могущество? И какими орудиями он пользуется?
Несмотря на жару, по телу у меня побежали мурашки. Не стоило говорить ей, что я являюсь главной причиной происходящего. Я и без того чувствовал себя достаточно виноватым.
Более того, если я начну объяснять ей, во что верю, она решит, что я совсем спятил.
Тем не менее именно так и обстояли дела. Потому-то я и вызвался добровольцем на это задание. Кто заварил кашу, тому и расхлебывать.
– Пить-то как хочется, - пробормотала Алиса.
– Папаша, как насчет глотка воды? Другой возможности нам может не представиться.
– Черт, - рявкнул я, снимая со спины бидон, - не называйте меня папашей. У меня есть имя - Даниэль Темпер, и я не настолько стар...
Я примолк. По возрасту я ей и впрямь годился в отцы.
В захолустье штата Кентукки, во всяком случае.
Догадавшись, о чем я думаю, она улыбнулась и протянула мне небольшую кружку, которую отстегнула от бака.
– Возраст мужчины таков, насколько он чувствует себя мужчиной, прорычал я.
– А я ощущаю себя не старше тридцати.
Тут в лунном свете на тропинке что-то мелькнуло.
– Ложись, - шепнул я Алисе.
У нее только-только хватило времени нырнуть в траву. Мне мешал бак, так что я решил остаться и встретить опасность лицом к лицу.
Разобрав, что именно движется по тропинке, я пожалел, что не бросил бидон. Неужели в этом позабытом Богом краю не осталось ни одного человеческого существа? Сначала - Аллегория. Теперь - Осел.
– Привет, братец!
– поздоровался он и, прежде чем я успел поставить бак на место, запрокинул назад чудовищную голову и огласил окрестности громовым хохотом - не то "ха-ха", не то "иа-иа".
Мне-то было не до смеха. Слишком у меня были натянуты нервы, чтобы притворяться, будто мне весело. К тому же от него сильно несло Хмелем. Меня едва не вывернуло, прежде чем я отшатнулся.
Осел был высок и, в отличие от большинства ослов, покрыт короткой светлой шерстью. Стоял он, как челодек, - на двух ногах, но украшенных широкими копытами. Голову его венчали два длинных волосатых уха, но во всех остальных отношениях это был самый обычный человек, какого можно встретить на улице - или в лесу. Звали его, как он не замедлил представиться, Поливиносел.
– Что это за бидон? Зачем он тебе?
– Тащу наружу контрабандой Хмель, - соврал я.
Он осклабился, обнажив длинные желтые лошадиные зубы.
– Самогонщик, ха! Только чем тебе за нее платят? Для почитателей Bee-Быка деньги ценности не имеют.
Поливиносел вытянул правую руку - большой палец и два средних были согнуты, указательный и мизинец торчали прямо.
Когда я не сразу ответил тем же, он нахмурился было, но расслабился немного, стоило мне повторить его жест.
– Я занимаюсь контрабандой из любви к искусству, - сообщил я.
– А также для того, чтобы распространять свет истины.