БП. Между прошлым и будущим. Книга 1
Шрифт:
Отец Валеры и его мать успели в Москве и с твоей мамой подружиться — перед их выездом из Москвы.
Вспомним мы ещё, дело прошлое, как Валера, собравшись эмигрировать, увольнялся из «Патента» с должности руководителя службы микрофильмирования. Не тут-то было — обнаружилась недостача кинопленки — пустяшная, в несколько сот тысяч метров… Расходовали её миллионами метров, не продал ее Валера и не пропил, это было понятно — учёт, наверное, был скверный.
Только для компетентных «инстанций» может ли быть лучший повод упрятать «подаванца» куда-нибудь подальше, откуда и Москва покажется вожделенной
Так и Господь с ним, с Валерой, думаешь ты теперь, да и раньше — тоже. А к Валере мы еще вернемся — в новых главах и по другим поводам.
Хотя можно начать и здесь, так, для памяти: ну вот, например, его поместье в Санта-Барбаре, с замком, включенным в книгу охраняемых государством архитектурных объектов, там только вода для орошения зелени обходилась ему во многие тысячи ежегодно…
Приобрел поместье твой друг Валера, избавившись с большой для себя выгодой от поначалу очень успешного предприятия: на добытой ржавевшей где-то в американской провинции проявочной машине, восстановленной им самолично — он, использовав доэмиграционный опыт работы в «Патенте» и обретенное там умение, научился дублировать черновые киноматериалы для последующего монтажа — не на дорогую пленку с серебряным фотослоем, а на дешевую с диазозаменителем. И теперь Валера сумел предложить студиям услуги по ценам существенно меньшим, чем у его коллег.
Опуская технические подробности, отметим только, что пришедшая цифровая техника сделала его (как и его конкурентов) услуги студиям ненужными. Разумеется, купившие его предприятие (кажется, выходцы из Ирана) почти сразу обанкротились и долго потом таскали Валеру по судам — обошлось, однако…
А еще Валера косвенно упомянут в твоей документальной повестушке о загубленных жизнях его бывшей супруги, привезшей в Америку Валере сына, и её друга, бежавшего в Штаты из киногруппы Бондарчука при съемках в Мексике ленты о Джоне Риде. Ни её, «Куколки», ни её друга Рачихина давно нет в живых.
Только всё это было потом. Да мало ли еще чего было потом. Ну, например: ещё у Валеры был дом, почти на самом берегу океана, и в гараже стояли там рядом спортивные «Мерседес» и «Феррари». Называть цифры — сколько они стоили? — обойдётся, и так ясно: может, даже столько, сколько сам дом, где красавцы покоились в гараже. Да, всё же покоились, по делам ездил Валера на обычном американском «Олдсмобиле» — а эти, так, выгодное вложение капитала, инвестиция…
Так вот, однажды ты приехал туда, в гости к Валере, с замечательным актером, близким другом твоим, Крамаровым — Савва тоже теперь жил в Калифорнии. Жил…
Приехали вы с Савелием в твоём новеньком двухместном спортивном «Ниссане»: у него открывалась крыша, мотор его был усилен мощной турбиной — лучшей машины у тебя с тех пор, пожалуй, и не было, а теперь, наверное, уж и не будет.
Только что купленный тобой, на Валеру впечатления он не произвел:
— Что, что случилось?
— Он в серьезной аварии!
— Где? Люди — живы?
Ровно через десять минут вы уже стояли рядом с тем, что осталось от «Феррари»: машина уткнулась передом, которого уже, собственно, и не было, в покосившийся от мощного удара электрический столб. Не вписался Валера в поворот, намереваясь развернуться в обратном направлении. Теперь он и Савелий с забинтованными головами лежали на носилках рядом, под надзором полицейских их уже перемещали в санитарную машину.
Последовав за ними в госпиталь, мы узнали, что Валера отделался ушибами и ссадинами, а Савелию аккуратно, под корень, оторвало ухо — это оно было прибинтовано к голове, когда мы его увидели на носилках. Савва только косил на нас своим глазом, не поворачивая головы, и носилки почти сразу скрылись в жерле санитарной машины.
Быть бы тебе на его месте, и была бы у тебя другая поза — чуть левее, или чуть правее — может, сейчас и некому было бы записывать это памятное событие. А ухо у Саввы прижилось, он с ним, с пришитым, потом еще снялся не в одном фильме. Так-то…
К Савелию мы еще вернемся — в будущих главах.
Глава 5
Откуда есть пошла…
Сказать, что «Панорама» всегда приносила новые дружбы, да нет — бывало, разрушала старые. Вот Юз Алешковский — с ним мы оставались в приятелях с московских времен, познакомившись на проводах в эмиграцию одного актера. Наверное, уже тогда Юз подумывал об отъезде. Я вспомнил, чуть ниже, как высылал ему через «контору» книги «Ардиса» и многие другие. И годами позже Юз уехал действительно. Да, так дружба и продолжилась здесь.
Приезжал Алешковский в гости, учил правильно жарить на раскаленной сковороде бифштексы — действительно, вкусно получалось. А еще рассказывал он, как приставал к нему в языковой школе эмигрант, грузин с виду, в широченной кепке-«аэродроме»:
— Вот ты писатель, да?
— Да — отвечал Юз, — вроде, да.
— Значит в картинах понимаешь?
— В каких? — удивился Юз.
— Мне вот совет нужен — я из Кутаиси вывез картину, очень много заплатил, кому надо. Картина — Рембрант называется. Сколько она стоит, а?…
Я и по сей день люблю рассказывать эту байку. А еще из Нью-Йорка Юз присылал в газету рассказы, чаще всего — из серии «Последние слова подсудимого», советского, разумеется. Написаны они были говорком улицы — здесь так не говорят даже те, кто раньше говорил. И однажды я ему сказал:
— Юз, ну хватит, давай что-нибудь еще, другое.
— А эти — что? У меня еще много их заготовлено для книги.
— Вот для книги их и побереги — в газете они как-то изжили себя: читатель-то наш оттуда давно уехал, может, хватит с него…