Брачная ночь с графом
Шрифт:
Друзья молчали, и Адам добавил:
– Я не собираюсь оставаться на выпивку после ужина, но на трапезу останусь. А ты, Брэй?
– Я тоже, – ответил тот.
– И я с вами, – с улыбкой сказал Харрисон. Он покосился на Брэя, и оба громко рассмеялись.
Адам тоже не удержался от улыбки. Он не мог долго сердиться на своих друзей. Кроме того, он сам был виноват – не заметил трость в руке мисс Райт. Интересно, что она о нем подумала?
Что же до него, Адама… Если честно, то его ужасно к ней влекло, но он, конечно же, не станет ее добиваться.
Глава 6
Мне адское терзает душу пламя,
Нет силы передать
Кэтрин была смертельно обижена. Более того, она была шокирована. Нет, даже не шокирована – все оказалось гораздо хуже, и она не могла подобрать подходящие слова, чтобы описать свои чувства.
Неужели этот граф и в самом деле пригласил ее на танец?!
Более слабая женщина упала бы в обморок, выбросилась бы из окна или спрыгнула бы с балкона. Но она, Кэтрин, всего лишь вздохнула, а затем взяла себя в руки, собралась с мыслями… и покинула лорда Грейхока, поспешно затерявшись в толпе, покидавшей зал. Уже долгие годы Кэтрин мало что волновало, и она не могла припомнить случая, чтобы кто-то смутил ее и вывел бы из себя, но этот граф… Ох, он ужасно огорчил ее своей самой обычной, казалось бы, просьбой.
Она давно научилась жить с искалеченной ногой, причиняющей немалые мучения, – ведь прошло уже более двенадцати лет после того несчастного случая и десять с тех пор, как она вновь повредила ту же ногу, свалившись с лестницы (ей тогда было девять). Какое-то время она ужасно жалела себя, а затем довольно долго пользовалась своим увечьем как щитом, защитой от других обид и душевных травм. Но теперь увечье стало как бы частью ее личности, и Кэтрин редко вспоминала о нем даже когда бралась за трость, чтобы пройтись. И она давно уже привыкла к тому, что люди глазели на нее, хотя и понимала, что странно видеть столь юную девушку, передвигающуюся с помощью трости. Но вот сейчас с ней случилось что-то необычное… Как только она увидела этого красивого джентльмена… Ох, сердце ее в тот же миг заколотилось так сильно, что едва не выскочило из груди. Разумеется, она была заворожена взглядом его прекрасных глаз. Когда же он пригласил ее танцевать – ее никто никогда не приглашал! – ей ужасно захотелось ответить согласием, и в тот момент она все на свете отдала бы за то, чтобы стать здоровой и иметь возможность сказать «да» этому симпатичному незнакомцу.
Минуту спустя – пока они разговаривали – она поняла, что настойчивый граф не видел ее трость. Он ничего не заметил даже в тот момент, когда она посмотрела вниз и увидела, что трость скрыта складками ее юбки. Когда же он впервые заговорил с ней, то казался… каким-то расстроенным и слегка взбудораженным. Но спустя короткое время он расслабился – очевидно, ему понравилось разговаривать с ней.
Почему же он просто не подошел к ней и не завел приятную беседу о музыке, или о ее дяде, или хотя бы о погоде? Так поступил бы любой нормальный джентльмен. Но нет, этот высокомерный заносчивый повеса ошеломил и перепугал ее до смерти. И своим приглашением на танец заставил сердце ее учащенно забиться.
И он был дьявольски напористым, самонадеянным и к тому же слишком дерзким! О боже, ведь он заявил, что не просит ее выйти за него замуж! Разве настоящий джентльмен способен сказать такое молодой леди? Нет, не способен! Тем более что этот граф не был ей должным образом представлен…
Кэтрин тяжко вздохнула. Очевидно, этот человек, заставивший ее сердце бешено колотиться, вовсе не являлся настоящим джентльменом.
Удивительно, но его густые и блестящие каштановые волосы были гораздо длиннее, чем требовала современная мода. К тому же они были заплетены в косичку и перевязаны у затылка тонкой полоской
И все-таки странно… Ведь он почти ничего не знала о графе Грейхоке, помимо того, что он покинул Лондон после смерти жены и не возвращался, насколько ей было известно, до сегодняшнего вечера. Разумеется, она никогда не думала об этом мужчине – просто не было для этого повода, поскольку он отсутствовал в Лондоне со времени ее дебюта. И все же ей почему-то казалось, что он слишком уж молод… А может, действительно просто показалось? Как бы то ни было, граф Грейхок являлся самым интригующим джентльменом из всех, кого она встречала с первого дня своего выхода в свет. Ее привлекала в нем сила характера – сила эта явно ощущалась, – а также упорство и настойчивость. Но наиболее сильное впечатление произвел на нее тот факт, что граф не обращался с ней как с нежным цветком, который мог бы рассыпаться, теряя лепесток за лепестком, скажи он что-нибудь не совсем уместное. Хотя… Возможно, это объяснялось тем обстоятельством, что он не знал об ее увечье.
Но осмелится ли она добавить этого привлекательного графа к своему списку потенциальных мужей? При этой мысли сердце Кэтрин на мгновение замерло. Нет-нет, лучше ей этого не делать. Ведь он пригласил ее танцевать, и, следовательно, его любовь к развлечениям не вызывала сомнений. А она давно уже решила вычеркивать из списка тех джентльменов, которые любили развлечения. И лучше ей придерживаться этого правила, не так ли?
– Ах, вот вы где… – сказала Маделин Дормер, выскользнувшая из-за спины Кэтрин. Взяв девушку за локоть, Маделин увлекла ее к ближайшей стене. – Скажите, не загадочный ли граф Грейхок тот симпатичный джентльмен, с которым вы только что разговаривали? О, конечно, это он! Не понимаю, почему я спрашиваю о том, что уже и так знаю.
– А разве он загадочный? – спросила Кэтрин.
– О, разумеется! – воскликнула Мелба Типлофт, тотчас же к ним присоединившаяся. – Он уже два года не появлялся в Лондоне. Два очень долгих года, должна добавить. Но как вам удалось удостоиться разговора с этим чудовищем, дорогая?
– Не глупите, Мелба, – вмешалась Маделин. – Она племянница герцога, а он тут хозяин – неужели не понимаете?
– Чудовище? – переспросила Кэтрин. – Это вы про графа Грейхока?
– Разве вы не знали? – удивилась Мелба, распахнувшая свои бледно-голубые глаза. – Я думала, все об этом слышали.
– Ничего удивительного. Она ведь мало с кем общается, – заметила Маделин.
– Ничего подобного, – возразила Кэтрин, хотя и знала, что Маделин сказала чистейшую правду.
– Дорогая подруга, если вы не знаете, почему его называют «чудовищем», я буду рада вас просветить, – продолжала Мелба. – После того как он покинул Лондон, его назвали «чудовищем». Видите ли, он совсем потерял голову из-за того, что его жена умерла при родах, и разнес на куски все, что находилось в их доме. Разве не так, Маделин?
– Об этом писали во всех газетах в разделе светской хроники, так что это, наверное, правда. По крайней мере, очень многие считают, что в скандальных газетах всегда есть доля правды. – В глазах Маделин появилось мечтательное выражение, и она тихо добавила: – Не могу даже вообразить, что можно любить кого-то так сильно. А вы можете?
У Кэтрин заныло сердце. Да, она могла. Потому что понимала, что такое безутешное горе. Она очень сильно любила своих родных. Когда же все они погибли и только она одна осталась в живых, ей иногда тоже ужасно хотелось крушить все вокруг. Но сейчас, в беседе с подругами, она лишь прошептала: