Брачная ночь
Шрифт:
Да-а, думаю я, похоже, он туповат. А ведь поначалу Лоркан производил впечатление сообразительного парня.
– Очень просто. Путаница с постелями, дополнительная порция водки в коктейлях, навязчивое внимание со стороны персонала, который следовал за ними по пятам, куда бы они ни пошли… Наконец, массаж с арахисовым маслом…
– Так это ТЫ?! – Лоркан почти кричит, так он поражен.
– Да, я. Это я подстроила все это, чтобы Лотти и Бен не смогли переспать друг с другом. – Я достаю свой телефон и кручу им у него перед носом. – Видал? Здесь всё – все мои эсэмэски
Лоркан долго молчит. Я жду, чтобы он меня похвалил, сказал, что это был гениальный план, но он молчит и не издает ни звука. Наконец он все-таки открывает рот.
– Ты хочешь сказать, что специально испортила своей сестре медовый месяц?
В его интонациях звучит что-то такое, отчего мне становится не по себе. И вообще, при чем тут «испортила»? Ну да, может быть, я помешала Лотти провести медовый месяц так, как ей хотелось, но зато я не дала ей испортить себе жизнь.
– Это был единственный способ, – говорю я сухо. – Что еще мне оставалось делать? Слушать меня Лотти все равно бы не стала, так что…
Я замолкаю на полуслове. Что-то в нашем разговоре идет не так. Мне не нравится выражение его лица, не нравится, что я ни с того, ни с сего вдруг начала оправдываться.
– Я должна, должна была их остановить! – добавляю я. – Неужели ты не понимаешь?.. Если бы они вступили в фактические супружеские отношения, тогда об аннулировании брака не могло бы быть и речи, поэтому мне пришлось срочно предпринимать… определенные шаги. Я сделала все, что могла, и…
– Ты что, спятила? Ты хоть понимаешь, что ты натворила?! – На этот раз его тон заставляет меня вздрогнуть. – И уж конечно, это был не единственный способ…
– Зато это был лучший способ! – Я с вызовом гляжу на него.
– Нет, не был! – сердито говорит он. – Ни в коем случае! Что, если Лотти узнает?..
– Она не узнает.
– А вдруг?
– Ну… – Я судорожно сглатываю. – Ну и что же? В конце концов, я действовала в ее интересах. И не из каких-то корыстных побуждений, а от всего сердца…
– Это твое сердце подсказало тебе пустить в ход арахисовое масло, хотя ты и знала, что у твоей сестры на него аллергия? А если бы ее реакция оказалась слишком сильной? Если бы она умерла?
– Не умерла же… – неуверенно возражаю я.
– Не умерла, – соглашается он. – Но разве тебе наплевать, что твоя сестра будет всю ночь мучиться от боли?
– Не будет она мучиться.
– Как ты можешь знать такие вещи? Ты что, врач?.. – Он на мгновение прячет лицо в ладонях, потом снова поднимает голову. – Ладно, допустим, ты знаешь, что делаешь, и на этот раз все обойдется – по крайней мере, физически твоя сестра не пострадает. Но… неужели ты готова рисковать вашими с нею отношениями? А ведь именно это случится, если Лотти все-таки узнает, какую грязную шутку ты с ней сыграла!
И снова в комнате повисает тишина, хотя сказанные им слова как будто все еще мечутся в пространстве, отражаясь от дымчатых зеркал. Это резкие, обвиняющие слова, и я чувствую себя так, словно оказалась вдруг на ледяном сквозняке.
– Что это за чушь с Неудачным Выбором? – внезапно спрашивает Лоркан. – Помнишь, ты говорила?.. Что это за глупости?
– Почему – глупости? – спрашиваю я довольно враждебным тоном. Что он в этом понимает?! В конце концов, Неудачный Выбор – это наша семейная мантра, чужакам в это лезть не стоит.
– Конечно, глупости! Сама посуди: ты только что пережила весьма болезненный развод, и теперь пытаешься испортить своей сестре медовый месяц, чтобы спасти ее от чего-то подобного. Это либо глупость, либо… Неудачный Выбор, – припечатывает он с торжествующим видом, и мне хочется залепить ему звонкую оплеуху. Да как он смеет?!
– З-заткнись! – бормочу я срывающимся от ярости голосом. – Лучше заткнись, слышишь? Ты ничего не знаешь!
Но Лоркан и ухом не ведет. Во всяком случае, моя вспышка не производит на него никакого впечатления.
– Ее жизнь – это ее жизнь, – продолжает он как ни в чем не бывало. – И ты совершаешь очень большую ошибку, когда пытаешься вмешиваться. Ошибку, о которой – если что-то пойдет не так – ты будешь сожалеть до конца своих дней.
– Аминь, – мрачно говорю я. – Ну что, закончил проповедь?
Лоркан залпом допивает свое виски, и я понимаю, что это конец. Не в смысле – конец проповеди, а конец нашим отношениям. Сейчас он уйдет и больше никогда не вернется. Лоркан и правда встает и идет к двери, но на пороге останавливается. Я вдруг замечаю, как он скован. Должно быть, ему так же неловко, как и мне.
А мне очень неловко. На меня вдруг наваливается множество мыслей и чувств, от которых меня бросает в жар. Под ложечкой сосет, словно от голода, но мне кажется, что это – чувство вины. И хотя я вовсе не собираюсь признаваться в этом ему, что-то сказать я должна. Сказать, объяснить, объясниться…
– На случай, если тебе интересно… – говорю я независимым тоном. – Я очень люблю свою сестру и не желаю ей зла. Я… – Тут мой голос начинает предательски звенеть. – Она мне не только сестра, но и самая близкая подруга, и все, что я сделала, я сделала ради нее, вот!
Лоркан оборачивается ко мне, но по его лицу совершенно невозможно понять, о чем он думает.
– Я знаю, – произносит он, – что ты действовала из самых добрых побуждений. К тому же недавно ты испытала сильную боль, от которой тебе очень хочется избавить сестру, но… Ты думаешь правильно, а поступаешь неправильно. Совершенно неправильно. И ты сама это понимаешь, Флисс. В глубине души ты сама это понимаешь.