Брачная охота на главу тайной канцелярии

Невестина Ксюра

Ведас скатился с Моти, а я предпочла остаться на нем, чтобы в случае чего удрать по-быстренькому. Вряд ли меня отпустят так просто, но на территории империи я, по крайней мере, могла пользоваться магией без опасения, что меня будут пытать. Ведас ведь не даст меня в обиду, верно?

Кажется, я зря опасалась. Ведас переговорил с объявившимся командиром и скинул пса ему в руки. А что? Правильно сделал! Пустая голова рукам покоя не дает! Если голову чем-то занять, то и руками размахивать и боевыми заклинаниями направо и налево кидаться без разбора больше не захочется.

— Спускайся

и бери с собой Мотю. Здесь накормят, умоют и спать уложат, — отшутился Ведас.

А вот мне было не до шуток. На слове «накормят» Мотя будто взбесился и в четыре секунды превратился в маленького мотыля, каким я его встретила в свой первый день в этом мире. И эта зараза спрыгнула с воздуха, как с моего плеча, и споро потопала к Ведасу! Мне же оставалось только навернуться на землю и приземлиться без особого комфорта.

Да, я тоже была рада, что нас «накормят, умоют и спать уложат», но это не было причиной, чтобы вот так ломиться, забыв обо всем на свете! Особенно о хозяйке на спине! Мотя, как же так? Я понимаю, ты любишь кушать. А единственное, чем я смогла тебя накормить, — это нелюбимая гречка. Но вот так… споро лапками передвигая… от меня!

— Иду-иду, — пробурчала под нос, встала и показательно отряхивала штаны от невидимой пыли. Ее было совершенно не видно на фоне собранной в королевстве грязи. — А что дальше?

Я подошла к Ведасу, закончив бойкот до того, как начала его. А смысл? Смысла игнорировать окружающих и обижаться на них не было никакого. На Мотю? Летуна с интеллектом трехлетнего ребенка? Он только-только научился говорить и понимать элементарные вещи. Остальное придет со временем. Ведаса? Только не его! Не хочу его бойкотировать!

— Дальше мы идем мыться, а пса триммингуют и отправят к ветеринару. Неизвестно, каких болячек за время бродяжничества он собрал.

Ну вот собаку отобрали. Малыш грустит, а Карлсон с банкой варенья наворачивает круги под потолком. Ненадолго варенья при таком подходе хватит, но я не жаловалась. Не хотела я быть Мотей, но не согласиться с ним я тоже не могла. Организм просит еды, а не воспоминаний о сваренной в походных условиях гречки.

Экскурсии ожидаемо не было. У меня и сил не находилось топать за экскурсоводом и развешивать уши, впитывая историю пограничного пункта. Быстро, по-военному четко нас с Ведасом провели в незаметную каморку. В ней не просто ощущалась влажность, в ней пахло влажностью, и я поморщилась. Но внутри, вопреки ожиданиям, было чисто.

Нам выдали два комплекта гражданской формы, и для меня платья ожидаемо не нашлось. Помощник командира так виновато стоял передо мной, склонив голову, будто самолично оскорбил меня этим. Какие глупости! Я, конечно, люблю платья, но не настолько, чтобы забыть про джинсы. В этом мире с джинсами я пока не сталкивалась, но… а вдруг? Деним очень удобный материал!

— Спасибо. Большое, — криво улыбнулась я, пытаясь подбодрить паренька. Ему около двадцати пяти лет, и в гарнизоне он явно недавно. — Я дальше как-нибудь сама справлюсь.

— Да-да, конечно! — воскликнул парнишка, выпрямился и выразил желание

уйти.

Я кивнула недоумевая. Он ведь мой тихо принести вещи, о которых договорился для нас Ведас, и также тихо уйти без здравствуйте и прощайте. К чему этот пиетет? Я не начальница и даже не старшая по званию. Зато Ведас посмеивался, сидя на лавке для переодевания. Кажется, ему такое поведение казалось нормальным и даже привычным. Или чего именно застеснялся помощник командира?

— Что? — обернувшись, спросила я у Ведаса. — Не смейся надо мной! Лучше объясни!

— Собираешься мыться одновременно со мной? Не собираешься меня выгнать, чтобы я часа два, а то и все три ждал под дверью?

Предположения Ведаса могли звучать логично, если бы между нами не произошло то, что произошло в часовне. Мы стали значительно ближе друг к другу, и я не заметила, чтобы мы отдалились. Разве мы ссорились? Не помню такого. Разве Ведас сделал что-нибудь эдакое, за что мне следовало обидеться и наказать его? Вроде бы нет.

— Кайся, — с подозрением я посмотрела на него, сузив глаза. — В чем провинился?

Вероятно, я перебарщивала, а замечания исходили исключительно из правил приличия, привычных в этом мире. Неужели здесь любовники не имели права оголяться за пределами постели? А в постели заниматься сексом исключительно в темноте и под одеялом? Ну, извините! В часовне одеяла не было! А из-за яркой луны темноты добиться тоже не получилось. Стрельчатые окна пропускали свет.

— В чем? — то ли косил под дурачка Ведас, то ли реально не понимал, что я имею в виду. — Может быть, лучше ты расскажешь немного о себе? И о жизни в «Люберисе». Мне крайне любопытно услышать это именно от тебя.

Ожидаемо. Честно. Рано или поздно меня бы стали спрашивать о прошлом Ирис, но отвечать мне было нечего. Я совершенно не знала ничего о ее жизни, и не оплошалась при встрече с братом только потому, что видела его совместную с Ирис, явно старую, фотографию. Не так чтобы совсем старую, но в достаточной мере, чтобы с трудом узнавать Ирис в детской фотографии девочки двенадцати-четырнадцати лет.

— А о себе рассказать ничего не хочешь? — я попыталась перенаправить разговор встречным вопросом. Мне показалось, что вести беседы о себе Ведас желанием не горел. По крайней мере, были несколько запретных тем, каких он предпочитал не касаться или отмалчиваться.

— Но ведь не я веду себя странно после обучения в строгой девичьей школе, — поддел Ведас. За это он заслужил получить мухобойкой по носу. Но не сразу. Я выдержала небольшую паузу, ожидая минуты накала эмоций.

— Так вот что ты имел в виду, спрашивая о проституции в «Люберисе». Решил поставить меня на место? — дрожащим голосом произнесла я, скрестив руки под грудью. Если бы я хотела убить Ведаса, я бы выжгла его взглядом немедля.

Удачно я вспомнила его абсолютно глупый вопрос! Понимаю, что он спрашивал о «Люберисе» не для того, чтобы оскорбить меня, но стоило его проучить еще в тот момент. Надо уметь отвечать за свои слова! Разве он спрашивал, не понимая, что может оскорбить меня?