Брачное слияние

Пробст Дженнифер

Он сразу подумал, что останавливаться в гостинице было бы глупо. В его планы не входило пробыть в Милане долго, он просто должен был проследить за строительством Purity, поэтому, он снял апартаменты недалеко от офиса. Вернувшись в Нью-Йорк его новый ученик остановился в пятизвездочном отеле, так, они оба сохраняли частную жизнь, но были достаточно недалеко друг от друга, а Сойер беспрепятственно играл роль опекуна. Конечно, пользы от отеля было больше, потому что туда включены услуги горничной и постоянное обслуживание номеров, поэтому, он редко беспокоил парня по пустякам, если только он правильно

питался.

Когда он добрался до Милана, то решил арендовать роскошную квартиру и мальчик переехал к нему. В конце концов, он был ещё слишком молод, чтобы жить совсем самостоятельной жизнью. План был достаточно хорош, и должен был вместить их обоих, без ущерба друг другу.

Какое заблуждение.

Сойер бросил губку обратно в раковину и впервые задумался о том времени, когда он взял мальчика к себе, тогда он ещё совсем он не знал улиц Нью-Йорка, и, поэтому парень переехал жить к Сойеру и теперь работает вместе с ним.

В конце концов, в списке его «добрых дел» итак было достаточно хороших вещей, он не включал в себя ещё и помощь бездомному подростку с саркастическим остроумием, которым тот бросался ему в лицо при каждом удобном случае. Возможно, этот злой, потерянный взгляд напоминал Сойеру о его прошлом, поэтому он решительно хотел доказать, что может насрать на всё в этом мире. Что он, возможно, мог бы помочь ему изменить ситуацию. Бог знал, что его приемный брат Дэнни никогда не получит такой шанс.

Сойер планировал помочь Вульфу и поставить его на ноги в течение пары недель. Вместо этого, пролетело уже восемь месяцев, и Сойер ни на шаг не продвинулся в своем «проекте», парень до сих пор был с ним. Но, безусловно, паренек оказался очень смышленым и оказывал ему большую помощь в развитии «Purity». В ближайшее время, Сойер планировал нанять его в качестве постоянного работника в роли его помощника и посмотреть, что из этого получится.

Если первым делом, они не поубивают друг друга.

Сойер прошел мимо своей гостиной, выполненной в простых мужских тонах бежевого и коричневого, которая в данный момент была завалена грязным мужским бельем, джинсами и носками – и проследовал в небольшую заднюю комнату. Его встретила тишина, но он знал, что у Вульфа в ушах снова воткнуты наушники от айпода, и он, в любом случае ничего не услышит. Поэтому, вместо того, чтобы стучать, он просто толкнул дверь.

Пара неприветливых голубых глаз поднялись на него.

Сойер проигнорировал его взгляд и постучал в ухо, показывая тому, чтобы он вынул свои наушники.

Винсент, которого теперь называли Вульфом, привстал с кровати и тихо выругался. Отрывая наушник от своего правого уха, над которым его волосы были чисто выбриты, он посмотрел на опекуна.

– Что?

– Как насчет того, чтобы прибраться?

Он фыркнул.

– У тебя есть уборщица, так какая разница?

– Она приходит только раз в неделю, а здесь уже воняет. Ты когда-нибудь слышал о корзинах для белья?

– Вы тоже оставляете свои вещи.

Сойер тяжело вздохнул; неудачный пример.

– Да, но моя одежда не имеет свойство размножаться. Я позволю тебе всё здесь крушить только при условии, что ты будешь платить за комнату. Самое малое, что ты можешь сделать, это покупать

еду время от времени.

Ответом Вульфа стал долгий вздох.

– Конечно. Простите.

– Почему бы тебе не покинуть свою комнату хотя бы на какое-то время? Прогуляйся. Сходи в магазин. Не знаю, займись чем-нибудь.

Парень посмотрел на него так, как будто только что получил награду «пустышка года». Золотые кольца в его брови и на его ухе выглядели довольно насмешливо. Почему Сойер вдруг ощутил такую заботу о нем? Как, девятнадцатилетний парень мог так неохотно выбираться из дома? Он напомнил себе, что нужно проявить терпение.

Именно терпение и понимание, в конце концов, позволят ему выиграть. Этому пареньку пришлось многое пережить, и он должен был помочь ему.

– Почему я должен носить ту нелепую одежду, которую вы мне купили, устраивая из всего этого такой маскарад, будто бы я какая-то декорированная игрушка? Или пить эспрессо и делать вид, что я не помню всего своего дерьма и просто вести себя, как какая-нибудь супермодель? Нет, спасибо. Я останусь здесь.

Сойер бросил взгляд на его повседневную одежду, которая почти никогда не менялась. Выцветшие джинсы с дыркой на колене. Потрепанные черные ботинки. Белая футболка.

Соответствующая кожаная куртка. Образ довершал решительный взгляд, ну, просто молодой Джонни Депп, только в наши дни. В общем, его не волновало, что носит этот болван, пока он не заявлялся к нему в офис. Он попытался переменить тему.

– Ты не должен носить то, что тебе не нравится. Я думал, что тебе нужно будет усердно учиться. Но твой Итальянский – удивителен, ты освоил его гораздо быстрее, чем я в свое время.

– Это бабский язык.

Сойер откинулся назад и расхохотался. Этот парень мог заговорить кого угодно.

– Ладно. Оставайся здесь, но, только попробуй тронуть мою последнюю бутылку «Peretty» - ты ещё несовершеннолетний. И не используй мой дом в качестве наживки, чтобы заманить сюда какую-нибудь красавицу. Ты связался с отделом продаж по тем вопросам, которые я указал?

– Да, всё сделано.

– Спасибо, Винсент.

Это имя слетело с его губ, прежде, чем он успел сообразить, что оплошал. Горячие голубые глаза сузились от ярости, мальчик сжал кулаки. Перед Сойером по-прежнему стоял ребенок, но ребенок, который боролся со своими внутренними демонами. Про демонов Соейру было известно очень многое и не понаслышке.

– Больше никогда не называйте меня так, - он почти что шипел, - никогда. Меня зовут Вульф.

Он вскинул свои руки кверху.

– Прости. Еще не привык к этому.

Сойер резко повернулся и вышел из комнаты, оставив мальчика в покое. Дерьмо, разговоры с ним вечно напоминали ему чертову яму со змеями. Один неверный шаг и ты можешь потерять свою хренову ногу. Он должно быть совсем свихнулся, думая, что может сосуществовать с этим парнем мирно. Что и того хуже, его внушительное самолюбие сподвигло его притащить этого болвана из Нью-Йорка в Италию и попробовать его в бизнесе. Они не были родными. Но он должен был ему помочь. И Вульф, который теперь мог почувствовать себя свободным, проявлял такую крайнюю враждебность, будто его заднице снова угрожало тюремное заключение.