Брачные игры чародеев
Шрифт:
Это мы поняли, как только узрели его издевательскую, зловещую ухмылку. Лицо Вольфрама не блистало привлекательностью, а тут еще эта гримаса! Она напрочь отметала возможность примирения, в чем мы вскоре и убедились.
Старикан расхохотался, следуя привычке всех злодеев. Он уже справился с первым испугом и вспомнил, что в рукавах у него вроде как завалялось еще несколько козырей.
— Ничего у вас не выйдет, Невергор, даже не мечтайте. Вся ваша пацифистская бравада не стоит и выеденного яйца. Вы заразились Синдромом от меня, но так и не поняли, какое могущество он дает. Вы — мелкая рыбешка, которая не способна осознать все величие данного вам образа…
Мне не понравилось, что
— Впрочем, у вас есть шанс исправиться. Последний. Если так сложились обстоятельства, то вы можете встать на мою сторону. Здесь и сейчас. Присоединяйтесь ко мне! Вместе мы завоюем сначала Мигонию, а потом и все королевство. Мы будем править ими как…
— Браул, не поддавайся! — взвизгнула Гермиона, вцепившись мне в руку. Она неверно истолковала мою мимику.
— Дорогуша, я и не думаю, — ответил я, подмигнув.
Вольфрам, видя, что его уговоры на меня не действуют, заскрежетал челюстями. Казалось, от ярости его волосы сейчас вспыхнут факелом. Чего доброго, злодея настигнет апоплексический удар, и что тогда?
— Хорошо, вы сделали свой выбор!.. — прогремел он, постепенно увеличиваясь в размерах.
— Гермиона, держись от него подальше. Боюсь, нам не избежать некоторой конфронтации, — быстро прошептал я краем рта. — Просто отскочи в сторону, не то мы раздавим тебя в лепешку. Что тогда скажет твоя матушка?
— Не беспокойся. У меня есть чем угостить этого типа, — ответила девица.
Ее боевой задор разгорелся еще жарче, и я подумал, что, пожалуй, даже будучи в образе монстра, Вольфраму не стоит загораживать ей проход.
А старикан все изрыгал грозные словеса, методично проводя психическую артподготовку. Думал этим меня сломить! Нет уж, дудки. Согласен, что, будь я самым обычным Браулом Невергором, я бы, может, и струхнул, но не теперь. Впервые в жизни мне по-настоящему захотелось разорвать кого-нибудь на кусочки. Весьма кровожадное желание, непривычное для домашнего чародея, однако выбирать не приходится. Как все-таки прав был Жаворонок, настаивая, чтобы я не ел его волшебную сливу.
— …я обещал вам эпическое сражение, в котором мы схлестнемся, и я выполню свое обещание! — закончил длинный монолог Вольфрам, завершая метаморфозы.
Поглядев, что получилось, я покачал головой. Да, такое страшилище достойно уважения. Передо мной стоял на множестве ног настоящий шедевр, средоточие ужаса, квинтэссенция зла и тому подобное — результат долгих тренировок, помноженный на злодейское вдохновение. В этом Вольфрам преуспел. То, во что он превратился, совершенно не походило на человека. Снизу — лапы или ноги, сверху — туловище с кучей щупалец и рук, а где голова, я так и не определил. Не успел.
Заявив, что моя песенка спета, Вольфрам устремился ко мне. Трудно сказать, шел ли он, бежал, полз, скакал или извивался гигантским ужом. Скорее все вместе. Его манера передвигаться поразила бы и видавшего виды Слядена Исирода, специалиста по иномирным тварям.
Едва я подумал о Неистовом Страннике, Вольфрам опустил на меня все свои конечности, приготовленные для взбучки. А все Сляден виноват! Если бы он коварно не влез в мою голову в самый неподходящий момент, я бы не перекувырнулся назад, сделав сальто-мортале. Летя по воздуху, я подумал, что недооценил силы старикана, и убедился в этом, врезавшись в стену. Стена пошла трещинами. Я сел и замотал головой. Никогда раньше не участвовал в эпических сражениях, и отсутствие опыта сказывалось. Вновь настигнув меня, Вольфрам оторвал вашего покорного от каменного пола и зашвырнул на другую сторону площадки. Там было так же твердо, как и на этой стороне, моя
— Ну, что я говорил? — грохотал старик, не замечая в пароксизме триумфа, как волшебница направляет на него большой комок шаровой молнии, которую слепила, пока мы играли в чехарду. — Что я го…
Сгусток электричества вцепился в мешанину Вольфрамовых конечностей, рассыпался, и раздался взрыв. Старикан подлетел в воздух, после чего, достигнув самой высокой точки своей траектории, низринулся на круглую площадку. Мир содрогнулся, а клетка с Жаворонком, стоявшая на алтаре, едва не упала. Волшебная пичужка заметалась, стремясь вырваться на свободу, но обрести ее была не в силах.
Гермиона торжествовала. Наконец-то ей удалось сделать то, о чем она грезила вот уже несколько дней подряд. Молодость кипела в ней, шипела и плевалась, словно вода в чайнике, и девице это очень нравилось. Она готова уже была испепелить нашего недруга, как тот снова обрел способность стоять на ногах. Сообразив, кто был отправителем шаровой молнии, Вольфрам заковылял к Гермионе.
И вот тут рыцарственность, родовая гордость, чародейское чувство локтя и все, что к этому прилагалось, наконец вырвалось на свободу. Видя, как Гермиона с криком улепетывает от громадного монстра, я рассвирепел. Со мной такое случается крайне редко, однако сейчас обойтись без этого было никак невозможно. С дичайшим воплем я бросился наперерез Вольфраму и сшиб его с ног могучим толчком. Мы покатились, точно два громадных валуна с горного склона, при этом не забывая отвешивать друг другу оплеухи. Мне, конечно, доставалось куда больше, хотя бы потому, что у меня было всего две руки, а у супостата зашкаливало за четыре дюжины. И все-таки Браул Невергор не сдавался. Если уж быть чудовищем, так быть до конца. Я рычал, царапался, кусался и месил противника громадными кулаками с такой самоотверженностью, какую не проявлял никогда в жизни, занимаясь другими делами. Словом, я понял, как себя чувствуют рыцари, с головой бросающиеся в гущу сражения. Им все нипочем. Вселенная для них сужается до двух возможностей — либо они снесут голову противнику, либо лишатся своей. Третьего не дано.
Вот и я вцепился во врага, как какой-нибудь взбесившийся член рыцарского ордена. Вольфрам выл и рычал, стараясь всеми силами избавиться от моего общества. Не тут-то было. Банный лист и тот не смог бы соперничать со мной в тот момент по части прилипчивости. И лишь случайность разорвала наши объятия. Решив применить некое зубодробильное заклинание, Вольфрам не мог знать о том, что не так давно я навесил на себя амулет Зуб-за-зуб. Оказывается, он еще действовал, и когда старикан всыпал мне хлестким потоком силы, она мгновенно обратилась против него же самого. Взрыв разметал нас в противоположные стороны, и мы упали почти без сил.
Эпические сражения со злом — занятие довольно утомительное. Это я могу утверждать с железной уверенностью. И как эти герои мифов с утра до вечера боролись с чудовищами и богами, ума не приложу? И притом, у них еще находилось время и силы, чтобы приласкать обиженную деву, прикованную к скале, и лихо сплясать на свадьбе какого-нибудь родственника! Правду, значит, говорят, что измельчал народ, если даже необходимость завязать морским узлом супостата — событие из ряда вон выходящее. В прежние времена их, супостатов, связывали в узлы пачками, и именно поэтому в обществе царил образцовый порядок.