Брачный экстрим. Школа «Челси».
Шрифт:
Главная задача, которая была поставлена перед Ингой, – сделать так, чтобы Толстый Гена почувствовал, что шагу не может ступить без нее. Пока план работал. Но как повлияет на ситуацию их совместный выход в свет?
Инесса Алексеевна категорически запретила сопровождать Толстого Гену.
– Пока рано, – отрезала она. – У него слишком стабильная репутация блядуна-импотента, чтобы тебя не приняли за очередную соску из его окружения.
Лосер была права, общественное мнение и сплетни могли сослужить плохую службу.
Поэтому на следующее утро, появившись в Гениной келье в качестве медработника, Инга сделала вид, что не помнит о
– Не возражаю. Массаж будет? – поинтересовался Гена.
– Давайте договоримся так: если мы с вами работаем над здоровьем серьезно, массаж мы делаем три раза в неделю. Для вас это – не просто массаж, это – восстанавливающая работу внутренних органов терапия. Посмотрим динамику и при удачном раскладе попробуем заняться физическими упражнениями.
Скажи это кто-нибудь другой, Гена бы рассмеялся. Обычно он отвечал на подобные предложения похабным «Может, лучше пару минетов?», но в этот раз он не посмел. Девчонка знала какой-то секрет. Толстый Гена по-прежнему очень мало ел, худел и ощущал прилив энергии. Мало того, он был уверен, что все это ему дает Инга. Постепенно медсестра приобретала репутацию волшебного божества, посланного для того, чтобы спасти Гену от ожирения и отупения. Гена теперь слушался Ингу во всем. Он легко согласился с тем, что они, возможно, пойдут куда-то вместе после того, как Гена похудеет хотя бы на двадцать килограммов.
Вера была не слепая. Она видела, что муж меняется в лучшую сторону. Привыкнув к своему социальному статусу и теоретическому присутствию Толстого Гены в качестве мужа и отца, женщина не сомневалась в прочности брака и в том, что такая наглая, примитивная и безмозглая куча жирного мяса, как ее супруг, никому не нужна. Слава богу, все эти новомодные охотницы за обеспеченными мужиками ей не конкурентки. Никто из них не выдержал бы моральных и физических издевательств, которым подвергал Толстый Гена свою семью. Хорошо, что редко.
Вера ошибалась. Тем, кто хочет денег, абсолютно все равно, у кого их брать: у толстых, худых, глупых или умных. Кроме того, Гена уже не был тем противным толстяком, на которого неприятно смотреть.
Промежуточный результат
Тем не менее многие девушки в надежде свести «телятю» со двора рожают ему ребенка. Но увод из стойла, как правило, не получается. Мужчины из этого круга вообще редко разводятся. И втройне редко – по собственному желанию. Статистика показывает, что в большинстве случаев инициаторы разводов – женщины.
– Ну вот, – сказала Инга, заканчивая массаж. – Я думаю, теперь можно взвеситься.
Гена по-честному не вставал на весы шесть недель, потому что они так договорились с Ингой. На самом деле Инесса Алексеевна разрешила Инге показаться с избранником на людях только через два месяца после первой встречи. И то – обязательным условием было отсутствие знакомых Толстого Гены.
Из ванной донесся радостный крик:
– Ну, офигеть, ты реально делаешь чудеса! – Гена был в восторге. С первого прихода скромной медсестры прошло не так много времени, а он похудел аж на двадцать три килограмма!
Одежда болталась на нем, брюки приходилось затягивать
– Слушай, я считаю, что в твои обязанности как человека, который убрал с меня почти полтонны, входит подбор нового гардероба.
В ответ Инга покачала головой:
– Не думаю, что хорошо разбираюсь в мужском гардеробе. У меня не было возможности заняться этим ни разу в жизни. – Это была чистая школа «Челси». Мама Лосер всегда говорила, что не надо махать девственностью, как красной тряпкой у быка перед глазами. Но дать понять о своей неопытности нужно при первом же удобном случае.
Гена чуть не подпрыгнул на весах: «Отлично! Еще одно приятное известие. Она не жила с мужиком, значит, не замужем». Однако, собравшись с мыслями, он продолжил гардеробную тему:
– Любая женщина соображает в этом лучше мужчины. Надеюсь, ты не нарушишь своего обещания пойти со мной в караоке Club, потому что я сбросил двадцать. А так как я сбросил двадцать три, я прошу бонус в виде похода по магазинам.
Инга опустила глаза в пол:
– Я никогда не нарушаю своих обещаний.
Гена расхохотался:
– Ну вот, отлично! Запланируй это на сегодняшний вечер.
– Сегодня я не могу. Можно завтра?
– Хорошо, давай завтра. По крайней мере, еще минус один килограмм придется учесть при покупках.
Если честно, Гена выглядел совсем не так, как чувствовал себя. Потому что сто шестьдесят минус двадцать – это все равно сто сорок. Но для человека, который никогда в жизни не собирался заниматься своей фигурой, достижение было героическим. Приятели изнывали от любопытства, потому что все худели, все молодились, мечтали быть здоровыми и прожить несколько жизней. «Да ладно, неужели просто пропал аппетит?» – не верили они.
В их среде прожить несколько жизней значило несколько раз выкинуть на помойку нескольких жен, родивших по нескольку детей, и завести еще несколько туповатых спутниц, каждая из которых должна понести бремя нескольких оплодотворений. В компании Толстого Гены было модно рожать детей. Иногда на закрытом заседании акционерного общества мальчики не на шутку заводились, хвастая, кто скольких родил. В этих спорах наличие фактических рожениц, которые носили, кормили, рожали и любили, учитывалось как временное место жительства плода. У миллионера Евгения Строфа, например, было уже девять детей. Он по праву занимал первое место в списке многодетных производителей. Строф предпочитал, чтобы его называли многодетным отцом, а не производителем, и гордился этим званием. Его жена – не очень. Она по своей отсталости называла внебрачных детей Строфа выродками и ублюдками, хотя они были такими же законными претендентами на наследство, как дети от брака. Мало того, тех тоже нужно было кормить, одевать и учить. Жена, очевидно, беспокоилась, что с появлением каждого нового наследника родным детям остается все меньше и меньше. О том, что Строф не собирается покидать этот мир в ближайшие пятьдесят лет, она не думала. А стоило бы. За пятьдесят лет при такой плодовитости Строф мог вообще ничего, кроме доброй памяти товарищей, не оставить. Впрочем, господин Строф тоже числился в картотеке мадам Лосер.