Брачный контракт кентавра
Шрифт:
– Ты здорова?
– Да, – коротко отвечала падчерица.
– Тогда почему не ешь? – трогательно заботилась она о девочке.
– Не хочу, – честно признавалась та.
– Оставь привереду в покое, – злился муж, – надоели ее претензии.
Вскоре Таня поняла, что ей не победить Вету, и стала все время проводить с друзьями. Едва справив совершеннолетие и получив аттестат, девушка выскочила замуж за свежеиспеченного выпускника военного училища и уехала с ним в далекий гарнизон.
Таня строчила в Мопсино письма, но ответов не получала и поняла, что тема отчего дома для нее навсегда
Семейная жизнь у Приваловой сложилась неудачно – супруг пил горькую. Хорошего образования Таня не получила, таскалась с супругом по военным городкам, а там было полно жен военнослужащих, которые занимали все «теплые» места. Приваловой оставалось лишь мыть полы в местном клубе или идти работать на стройку. В конце концов дочь ученого освоила множество профессий, связанных с отделкой зданий, и фактически содержала семью. Супруг-офицер менял свою зарплату на водку, а когда получки не хватало, он, поколотив жену, отбирал у нее честно заработанные рубли.
Детей Таня не завела. Сначала не хотела, чтобы ребенок рос в походных условиях, часто менял школы и мотался по стране, потом побоялась родить от пьяницы. На беду, супруг оказался весьма сексуально активным, и молодая женщина каждый год делала по два аборта (противозачаточные таблетки в российской глубинке достать было трудно, а презервативом муж пользоваться отказывался).
Слава богу, в прошлом году алкоголик допился до смерти. Привалова без особого сожаления похоронила супруга и нанялась в фирму, занимающуюся ремонтами. Жизнь стала налаживаться. Тане удалось получить комнату в коммуналке, у нее завелись небольшие деньги, и через несколько месяцев она почувствовала себя счастливой. В соседях у нее была лишь одинокая милая бабушка, никто у Тани деньги не отнимал, не орал на нее, не лез с кулаками и поцелуями – казалось, судьба улыбнулась молодой женщине. И вдруг у нее стал побаливать живот.
Посчитав недуг ерундой, Привалова к врачам не пошла, понадеялась: поноет и перестанет. Но боль не отпускала, пришлось-таки посетить поликлинику. Диагноз гастроэнтеролога ошеломил – опухоль желудка.
– Езжай в Москву, – посоветовал местный эскулап, – здесь у тебя шансов нет. Ближайшая онкологическая клиника расположена в областном центре, но врачи там аховые. А в столице и аппаратура, и специалисты хорошие, схему лечения подберут…
Татьяна замолчала, я проглотила колючий комок, вставший поперек горла.
– Понятно. И ты вспомнила про отца. Он же ученый, человек со связями!
– Точно, – кивнула Таня. – Приехала, а они с Иветтой куда-то подевались…
Не закончив фразу, гостья во весь рот зевнула. Потом смутилась:
– Простите!
– Пустяки, – ответила я, – ты же наверняка очень устала. И давай ты перестанешь мне «выкать»?
– Хорошо, – кивнула Таня и снова прикрыла рот рукой. – Господи, прямо с ног валит.
– Иди, ложись, – предложила я, тоже почему-то зевая.
– День на дворе, – не согласилась гостья.
– Ну и что? – ответила я, испытывая непреодолимое желание прилечь и стараясь удержать голову прямо, хотя она так и клонилась к плечу. – Раз организм просит, значит, надо к нему прислушаться.
– Спать положено ночью, –
– Чепуха, – невольно прикрыв глаза, сказала я. – Лично я точно сейчас упаду на софу и придавлю ухом подушку. Наверное, погода меняется, давление падает.
Продолжая жаловаться на казусы климата и ругая глобальное потепление, я кое-как сделала пару шагов и рухнула на диван. Меня охватило блаженство. Как хорошо, что мы приобрели именно эту мебель – она необычайно мягкая, подушки словно из пуха. И плед потрясающий – уютный, нежный. Почему я раньше им не пользовалась? По какой причине считала его грубым и колючим? Лампа, а ты, оказывается, капризуля…
Внезапно сквозь наплывающий туман до меня долетели противные звуки: скрежет и постукивание. Я попыталась вырваться из цепких объятий сна, но не смогла победить силу, которая сделала тяжелыми мои веки. Перед тем как окончательно заснуть, я, приоткрыв один глаз, увидела Капу. Мопсиха спрыгнула с дивана и яростно скребла передними лапами стену под большим окном, выходившим в сад…
– Эй, Лампудель! – грянуло с потолка. – Чье там зэковское пальто в прихожей?
Мой правый глаз сам по себе открылся, я спросила:
– Где я? Вы кто?
– Супер! – похвалила темная фигура, почти закрывавшая собой неярко горевший торшер. – Спишь дома, на диване. Разреши представиться: Владимир Костин.
Я села, оглянулась, потом удивилась:
– Я сплю в столовой?
– Точно, – засмеялся Вовка, зажигая люстру. – Похоже, ты весь день продрыхла.
– Который час? – сообразила спросить я.
– Полдевятого, – объявил Костин. – А что, супчика нет?
– Хотела сварить борщ, но отчего-то уснула, – растерянно ответила я.
Вовка, открыв холодильник, закручинился.
– Пусто. Ни глазированных сырочков, ни кефира, ни йогуртов.
– И в магазин не сходила, – начала каяться я, – и дом не убрала, белье не постирала. Ой! И собак не выводила!
Костин включил телевизор.
– Насчет псов не волнуйся, я увидел в прихожей три лужи и понял, что стаю никто не выгуливал. Так чей прикид на вешалке?
Я быстро вскочила.
– Таня! Она, наверное, голодная. Увидела, что я храплю, и не стала меня будить, а сама взять еду постеснялась. Очень некрасиво получилось!
– В доме есть место, где хранится еда? – заерничал Вовка. – Можешь показать мне тайник? И кто такая Таня?
– Сейчас объясню, – на ходу пообещала я, выбегая в коридор.
В нашем доме есть две пустые комнаты, мы гордо называем их «гостевые». Обе находятся в мансарде, они небольшого размера и весьма скромно обставлены. Купив коттедж, мы прежде всего сделали капитальный ремонт, приобрели кухню и сантехническое оборудование, а вот спать всем довольно долго приходилось на надувных матрасах – деньги на кровати, кресла, диваны и столы зарабатывались медленно. Сейчас мы наконец-то привели все в божеский вид, даже обзавелись симпатичными качелями – такой лавочкой с матрасом, над которой нависает «балдахин» из полосатой ткани. Правда, это приобретение пока еще находится в разобранном виде, Вовка и Сережка хотят установить его через две недели, когда на дворе зазеленеет молодая трава.