Брачный контракт с мадонной

Степнова Ольга Юрьевна

— Боже упаси! Ада позвонила Эльзе за несколько часов до гибели и сказала, что завтра сообщит ей какую-то сногсшибательную новость. Что она хотела сказать? Что встречается с её мужем? Что собирается увести его?

— Боже упаси! Адку пока устраивало положение пылкой любовницы. Она считала, что находится в выигрышном положении по сравнению с Эльзой. Перов в материальном смысле Адку не обижал: завёл ей счёт в банке, оформил на неё квартиру, даже машину на неё записал и обещал подарить бизнес. Она мечтала от него забеременеть, но не успела. Я знаю, что она собиралась сообщить Эльзе! Адка приняла

участие в каком-то конкурсе, просто так, забавы ради. И выиграла первый приз! Какую-то путёвку, что ли, и ещё очень дорогой золотой кулон с рубином. Она говорила, он единственный такой в России, авторская работа. Она почему-то не рассказала сразу об этом сестре, но потом решилась, сказав, что сделает это только при личной встрече. Не знаю, почему столько тумана она нагнала в этой истории.

— Кулон? С рубином? — Виталя был разочарован.

— Да. Толик, блин, выплюнь капусту немедленно! Твоя мать меня убьёт!

— И что это был за конкурс? — Можно было не задавать этот вопрос, — какое это имело значение? — но Виталя задал.

— Не знаю. Какой-то дурацкий конкурс, который объявил какой-то глупый женский журнал. Адка обожала такие журналы, покупала их пачками, и все непременно читала.

Гранкин припомнил кучу глянцевых изданий, разбросанных на полу в гостиной Крылова. Он опять почувствовал разочарование — от ответа на этот вопрос он ожидал многого, ответ этот должен был пролить свет на главный вопрос — кому было выгодно, чтобы Ада не успела сказать сестре что-то важное, но… «Холостой выстрел», — грустно подумал Гранкин.

— Скажите, кто мог приезжать к Аде Львовне на автомобиле «Порше»?

— Как кто мог приезжать? Ромка, конечно! Он купил эту машину, как я уже говорила, на её имя, но Адка не умела водить, и он частенько сам на ней разъезжал. Машина стояла в каком-то крутом гаражном подземном боксе. Его Перов тоже Адке купил. Толенька, давай на горшок сядем, тебе пора уже!

— Поздно, — сказал Виталя, почувствовав, как горячая струя полилась ему за шиворот. Одновременно с этим он лысым черепом ощутил на своей голове влажную тёплую массу.

— Ура! Выплюнул! Капусту выплюнул! — радостно заорала Лиза. — Сидите, не шевелитесь! Я сейчас тряпочкой уберу. — Она умчалась куда-то и прибежала с марлевой тряпкой в руке.

— Ой, это не капуста, — испуганно прошептала она. — Толик, что это? Что?!

— Виталя почувствовал, как она тонкими пальчиками стала перебирать что-то на его голове. — Что это, Толик?!

— Толян, расскажи, что зажевал и дело с концом, — посоветовал ему Гранкин, изнывая от едкой влаги, пропитавшей сзади его рубашку. Спина зачесалась невыносимо. Пацан сделал несколько весёлых прыгательных движений на его плечах.

— Гад, — отчётливо произнёс он. — Гад!

— Кто гад? Я — гад?! — возмутился Виталя.

— Виноград! — заорала Лиза так громко ему в ухо, что Гранкин отшатнулся. — Он говорит — виноград! Толик разжевал искусственный виноград. У нас в столовой для дизайна стоит корзиночка с фруктами из пенопласта. Родненький, ты ничего не проглотил? Нет?!

— Да! — крикнул Толик и захохотал.

— Ой, — схватилась Лиза за сердце. — Что делать?

— Клизму ему, — разозлился Виталя.

— Гад! — заорал Толик и снова бурно попрыгал на

плечах у Витали.

— Что делать? — заело Лизавету Карловну на неразрешимом вопросе.

— Вытрите мне для начала лысину и пацана снимите, он описался.

— Ой! — Лиза энергично стала протирать Витале череп.

Дверь открылась, в комнату вкатилась толстая нянечка в белом халате.

— Лизавета Карловна, — заполошно прошептала она, — Там ансамбль приехал! Вы им сами на четыре назначили. Куда их?!

— Господи, этих ещё не хватало! Давайте сюда всех! — Лиза отбросила тряпочку и забегала по комнате, распинывая по углам игрушки. Толик с гиканьем заскакал на шее у Гранкина. Виталя хотел его скинуть с плеч, но тот так сильно вцепился ему в шею, что сделать это оказалось непросто.

— Последний вопрос, Лиза, — прохрипел Гранкин, чуть разжав цепкие пальчики на своём горле, — вы знаете кто такие Анель и Геральд? Какое отношение они имеют к Аде? Я нашёл у неё тетрадь, в которой описана какая-то криминальная история про этих людей.

— Помогите, помогите мне распинать игрушки! У нас сейчас тут должен состояться концерт для детей!

Виталя вскочил и, придерживая Толика за коленки, стал точными ударами отфутболивать игрушки, освобождая пустое пространство в центре комнаты.

— Так вы знаете, или нет, что за историю написала Ада?!

— Господи, Ада писала? Бред! Я с сочинениями ей всегда помогала, и в школе, и на вступительном экзамене в институт. Перевести текст с французского или английского — это пожалуйста, но самой что-нибудь написать — это не про неё! Дневников она никогда не вела, поверить не могу, чтобы она что-то там записывала. Это не про неё. Вы ничего не напутали?

— Нет! Она написала историю про какую-то Анель и какого-то Геральда. Ещё там были такие персонажи как банкир Анкилов, зануда Павлик, некая Жанна и кот Филимон. Кто они?

— Понятия не имею. Пинайте, пинайте эти мячи за шкаф! Чёртовы бабушки! Позвонили заведующей и договорились, что дадут для детей концерт. Скажите, ну разве маленьким детям интересно слушать старушек? В соседних садиках, где они гастролировали, дети научились плохим словам! У них очень странный репертуар! — Она подбежала к полуоткрытой двери и крикнула звонко:

— Зовите сюда эту «Алую зорьку»! Я сейчас разбужу детей!

Слова «Алая зорька» больно хлестнули Виталю по мозгам и по пяткам. Он почувствовал, как в висках застучало, а ноги сами вынесли его за дверь и поскакали по лестнице вниз, перепрыгивая ступеньки.

— Стойте! Куда вы? — закричала вслед Лиза и помчалась за ним. — Куда? Отдайте мальчика! Мальчика отдайте!

Мальчик довольно загоготал, погоняя Виталю ударами ног, как заправский всадник.

— Мальчика верните, за ним мама придёт. Что я скажу ей? Что ребёнок наелся бутафорского винограда и уехал верхом на дяде-детективе?

Виталя начал раздирать ручонки на своём горле, но маленькие пальцы не поддавались, душили, больно цеплялись за нос, давили на глаза, дёргали за уши. Было впечатление, что пальцев этих не десять, а миллион! Снизу уже поднималась толпа старушек в белых маечках, джинсовых юбках, и не было выхода из этой чёртовой западни, некуда было спрятаться от дальнозорких старушечьих глаз.