Брачный обет

Дэвидсон Каролина

А он, обхватив ее покрепче за талию, сказал:

– Да я скорее руку себе отрублю, чем обижу тебя или твоих братишек, Рей.

– Знаю. Я просто очень расстроилась из-за Джея.

Корд приподнялся на локте и стал водить указательным пальцем по бровям и скулам Рейчел.

– Мы провели часок вдвоем, миссис Макферсон, и никто нас не потревожил. Как хорошо иногда отдохнуть от домашней суеты.

Она засмеялась.

– Я даже не заметила, как тебе удалось… ну, ты сам знаешь что.

– Ты хочешь сказать, как я умудрился

незаметно снять с тебя одежду?

Рейчел почувствовала, как краска заливает ей щеки.

– Иногда рядом с тобой я забываю обо всем. Я люблю тебя, Корд.

Он низко склонился над ней, обхватив ладонями ее голову.

– Рейчел, ты самое важное существо в моей жизни. Когда ты дотрагиваешься до моей руки или улыбаешься мне, то у меня внутри разливается тепло. Я точно не знаю, что такое любовь, но если это – желание быть с тобой, тогда, наверное, это то самое и есть. У меня иногда руки ноют оттого, что я не могу тебя коснуться. – Он спрятал лицо у нее на груди. – Когда ты выходишь за дверь, то свет меркнет.

Восторг охватил Рейчел. Она лежала с закрытыми глазами, а сердце неистово билось в груди.

– Корд! Мы сможем снова приехать сюда?

Он кивнул.

– Когда только пожелаешь, любимая. Она осмелела и решилась задать ему мучивший ее вопрос:

– Корд, можно я спрошу тебя кое о чем?

– Конечно.

Она погладила ладонями его спину, нащупав сквозь рубашку рубцы.

– Как это случилось? Кто это сделал?

Глава четырнадцатая

– Мой отец назвал меня трусом, Рейчел. – Слова Корда прозвучали холодно, но не зло, как будто он считал, что его отец поступил справедливо и честно.

Но Рейчел так не считала. Сердце у нее сдавило, и она покраснела от негодования. Ведь это клевета на ее любимого мужчину! И исходит эта несправедливость от его собственного отца!

– Значит, твой отец был слеп или глуп, Корд. Никому, знающему тебя, и в голову не придет назвать тебя трусом.

Он криво усмехнулся.

– Ну и характер у вас, миссис Макферсон. Сегодня вы успели дважды меня отругать.

Она бросила на него презрительный взгляд.

– Я тебя не ругала, а просто высказала свое мнение.

– Обычно я считаюсь с твоим мнением, Рейчел, – серьезно произнес он. – Но тебя тогда здесь не было. А мой отец был, и он слышал мои слова о том, что лучше остаться дома, чем сражаться с южанами. Слышал, как я порицал войну.

– Он назвал тебя трусом из-за твоих убеждений?

Корд кивнул.

– Я решил, что должен делать то, что считал правильным. Поэтому остался на ранчо, разводил скот и объезжал лошадей. Я продавал мясо армии и обеспечивал федеральные войска первоклассными лошадьми. Мы зарабатывали достаточно денег, чтобы поддерживать существование. А если бы я не остался дома, то это ранчо было бы продано из-за огромных налогов.

– И он все равно считал

тебя трусом?

– Он умер, Рейчел. Он бросил мне обвинение, наказал меня, опозорив, и упал без чувств у моих ног. Доктор сказал, что у него случился апоплексический удар. После этого он прожил всего неделю и, уже испуская дух, проклял тот день, когда я родился.

– Наказал тебя? – переспросила Рейчел. Она стояла около него на коленях, и у нее дрожали губы.

Она увидела, как у него потемнели от боли глаза. Когда он говорил о Джейке, у него был такой же взгляд.

– Он тебя выпорол? – прошептала она. – И ты позволил ему это сделать?

– Рей, я просто не сопротивлялся. Ведь он был моим отцом. Он застал меня врасплох и сбил с ног. Думаю, что в тот день он желал моей смерти. С тех пор как умерла мать, он чувствовал себя очень несчастным. Джейк вступил в армию северян, а меня отец проклял. – Корд сжал челюсти, и она поняла, как ему тяжело говорить. – Если бы он был жив, когда Джейк вернулся домой, то, думаю, проклял бы меня вторично.

– Но ты не виноват, Корд. Зачем ты себя винишь?

Пожав плечами, он ответил:

– Возможно, из-за собственных шрамов мне легче смотреть на увечья Джейка.

– Кто залечил тебе спину?

– Шамус. Он – единственный, кто об этом знает. До сих пор. – Корд горько улыбнулся.

Рейчел продолжала стоять на коленях, а чтобы сохранить равновесие, уцепилась за его плечи. Под ладонями она чувствовала, какие они широкие и мускулистые. Он крепкий как дуб и такой же стойкий.

– Я не желаю больше слушать, как ты бранишь себя, Корд Макферсон! Ты – хороший, честный, прямой человек. А то, что у тебя хватило смелости жить в согласии со своими убеждениями, вовсе не означает, что ты трус.

Она вдруг запнулась, и голос у нее дрогнул.

– Но в отношении своего брата ты трус. Ты его изнежил.

– Изнежил? – Корд поднял бровь.

– Да! Ты был готов отшлепать Джея за то, что он убежал? Ты считаешь, что он должен нести определенные обязанности, а вот Джейку ты позволил три года жить в темной комнате, укрывшись ото всех. За это время он вполне свыкся со своими увечьями. Он может на всю жизнь остаться раздражительным и злым, но поощрять то, что он превращается в отшельника, никуда не годится.

– Значит, ты считаешь, что я его балую?

– Даже больше, чем я Джея, но Джей – еще маленький мальчик. А Джейк – взрослый мужчина. Как ты это назовешь?

– Это – другое дело.

– Разве? Тогда объясни. – Голос у нее звучал вызывающе.

Что ответить на это? Корд стал думать о брате, которого он любит и в то же время… возмущается им.

Он сердито посмотрел на Рейчел, посмевшую так откровенно с ним говорить. Эта дерзкая девчонка сказала ему то, чего он ни от кого ни разу не слыхал. И меньше всего он ожидал услышать подобное от женщины, признавшейся ему в любви.