Брачный приговор
Шрифт:
Мой отец пережил и выбился наверх.
Я не знаю, что чувствовать по этому поводу.
Официально детей нет, женат не был. Мать похоронена на Ваганьковском кладбище.
Я ищу последние фотографии отца. На них он уже совсем другой. На меня смотрит респектабельный бизнесмен с седыми волосами, он располнел, но умеет выбирать правильную одежду. Домашних снимков нет, на заднем фоне либо стенды экономических форумов, либо офисные интерьеры.
— Он сейчас сдал, — произносит Артем. — Свежих снимков нет, но он выглядит хуже.
— Болеет?
— Не знаю. Может
Я кручу в руках другие фотографии. С соревнований по самбо, из старенькой школы, из парка, нахожу фотокарточку его мамы, внешность которой поражает меня. Мы с ней похожи… Это буквально ударяет меня. У нас одинаковые губы, с чуть вывернутой верхней и несимметричной нижней, и большие выразительные глаза.
Я снова и снова всматриваюсь в казалось бы чужую мне женщину, но постепенно принимаю мысль, что она моя бабушка.
А мое настоящее отчество Викторовна.
— Я хочу взять эту фотографию, — я показываю Артему женский портрет и следом подтягиваю к себе детскую фотографию Самсонова. — И эту. Можно?
Артем кивает. Он отвлекает меня лучше медсестры и заводит простую человеческую беседу. О любых пустяках, лишь бы подальше от того, что может заставить меня расплакаться. Я откликаюсь, хотя вижу, что он делает, и чувствую искреннюю благодарность.
Волшебство.
В мир Чертова все-таки затесался нормальный человек. И именно он помогает мне справиться с последними днями. Артем снова приезжает, мы снова разговариваем и даже немного шутим. Я всё больше стараюсь походить на человека, к сыворотке добавляется BB-крем и капелька духов. Я выбираю самые активные и терпкие, словно надеюсь пробудить себя. Буквально взять за шкирку и заставить что-то чувствовать кроме пустоты и разочарования.
Надо, Таня.
Надо.
Как мантра по утрам.
И она работает. Как работает счетчик. Я отсчитываю день за днем в апартаментах Чертова и с шумным выдохом отмечаю последний вечер.
— Всё же в силе? — уточняю у Артема, когда он берет со столика ключи от своей иномарки. — Ты отвезешь меня завтра к Самсонову?
— Завтра в десять утра я буду у вас. Но будет много охраны, придется потерпеть.
— Я справлюсь.
Я запинаюсь, и он медлит, давая мне шанс заговорить.
— Твоего босса не будет завтра? — спрашиваю. — Меня передадут отцу без его участия. Так? Ему же не нужно, зачем ему присутствовать…
— Его не будет, — Артем спешит успокоить меня. — У него завтра самолет в Питер.
И прекрасно. Пусть улетает, из города, из моей жизни, из всего, что он не успел сломать! Я еще раз шумно выдыхаю. О Чертове лучше вообще не думать, я тогда сбиваюсь и начинаю чувствовать столько всего, что можно заблудиться. Потеряться в собственных эмоциях. Может, потом, когда я стану сильнее, я научусь вспоминать о нем отстраненно. Было и было. Но сейчас спасает только блок.
Я провожаю Артема и иду в спальню. Ложусь в кровать и пытаюсь заснуть раньше времени, закутавшись в одеяло. Мне это удается, но меня будит резкий звук. Что-то падает в коридоре или в холле, гулкое эхо расходится по комнатам и ему вторят тяжелые
Мужские.
Прерывистые… пьяные?
Я подтягиваю к себе электронные часы, на них натикало почти три ночи. Да и за окном черно, отчего на душе тут же становится неспокойно. Я замираю, надеясь, что сейчас всё стихнет. Но вместо этого, становится только хуже. Я слышу, что шаги направляются к моей спальне.
Нужно что-то делать. Хоть что-то…
Я резко поднимаюсь на ноги, откидываю одеяло, в котором запутались стопы, и направляюсь в центр комнаты. Ближе к входу. Я стараюсь не шуметь и чувствую, как напряжение растекается по кровотоку расплавленным железом. Вот-вот застынет и тогда я не смогу пошевелиться.
Я подхожу к двери так близко, что в состоянии дотянуться до ручки. Смотрю на нее и вижу, как та дергается. Позолоченная шляпка поворачивается с глухим щелчком и дверь движется на меня. Плавно, бесшумно… всего на пару сантиметров. В щелку проскальзывает свет из коридора, который кажется слишком ярким.
Но ход двери останавливается. Я замираю и через мгновение отчетливо слышу перекрученный мужской выдох с той стороны. Я узнаю его…
Чертов. Он здесь.
Толкнул дверь, но что-то его остановило.
Я тоже не двигаюсь, жду, чем сменится затишье. Это длится всего пару секунд, если взглянуть на часы, но мое восприятие сотворяет целую вечность. Она минует прежде, чем до меня снова доносятся его шаги. Теперь в другую сторону.
Я не выдерживаю и тянусь следом, заглядываю за дверь, выждав безопасное время. Почти на всем первом этаже включен свет. Мои глаза с трудом привыкают к яркости, но я все же выхожу из спальни. Щелкаю выключателем, чтобы погасить лампочки в коридоре. Может, стоило вообще вернуться в комнату и закрыться на замок. Хотя какой замок? Его вырезали из двери после того, как я закрылась от медсестры в первое утро. Так что спрятаться не получится.
Я прижимаюсь плечом к стенке, когда добредаю до конца коридора. Выглянуть боязно. Не хочу, чтобы он увидел меня. Но мне нужно понять, что он делает. Он же остался в квартире. Зачем? Ищет, что есть в баре? Он пьян? Боже, зачем он приехал? В последнюю ночь…
Сердце бьется так быстро, что отдается в висках. Вместо мыслей штормовое предупреждение. Я наклоняюсь к выступу и осторожно заглядываю в гостиную. Мощный высокий силуэт Чертова сразу бросается в глаза. Он стоит спиной ко мне, наклонившись к столу. Я приглядываюсь и различаю, что он листает досье моего отца.
Чертов чуть поворачивается, он кривится. Или даже скалится. У него нехорошее лицо, черты заострились и стали хищными, еще жестче и брутальнее, но оно все равно рождает во мне непозволительные эмоции. Я боюсь признаться себе… боюсь даже оформить это в слова… Но я соскучилась по нему.
Глупое женское сердце делает себе же хуже. Я бесцельно провожу ладонью по стене и утыкаюсь лбом в холодную поверхность. Было намного проще, когда он был далеко. Когда можно было считать, что он почти что привиделся. Но вот он. Стоит в соседней комнате, дышит, перебирает крепкими длинными пальцами фотографии.