Брачный сезон, или Эксперименты с женой
Шрифт:
– А вообще-то я вас, мужиков, понимаю. Вы ведь существа консервативные. Как привыкнете к чему-нибудь, так вас, как слепого от теста, - не оттянешь.
– Что это ты имеешь в виду?
– озадаченно отозвался я.
– А то, что ты просто-напросто привык к этим письмишкам. Баба в своем Орехове мучается, тебе на это, разумеется, наплевать. А теперь у него, видите ли, ниша пропала, - перешла она неожиданно на третье лицо и на крик.
– Да если хочешь знать, я даже рад за нее!
– Ну еще бы.
– Мадам Колосова внесла в комнату две
– Нет бы самому жениться, коню здоровому. Впрочем, она тебе, конечно, не пара. Или ты уже собирался на четвертый год переписки стать сельским учителем?
– Это город, - подчеркнул я.
– И ничего я не надумал...
– Так о чем же тогда разговор?
Катька отвернулась от меня и стала щелкать телевизионным пультом. Чем она при этом руководствовалась, я никогда не знал. Наконец на экране возникла какая-то дряблая морда и начала вещать на английском (на Катькином балконе висела тарелка).
И тут я задумался. Как гоголевский Подколесин. Жена, уют, детишки. Впрочем, детишки - это уж чересчур. Но действительно, почему я не женюсь?
– Кать, - позвал я подругу. Она недовольно оторвалась от биржевых новостей.
– Так мне ведь никто не предлагает...
– Чего не предлагает?
– Ну жениться...
Катьку мгновенно оторвало от дурацкого ящика. Что-что, а чужие судьбы она устраивать любила.
– Так наш малыш жениться захотел?
– А почему бы не попробовать? Что я, хуже других, что ли?.. попробовал пошутить я.
– А ты знаешь, что брак - дело серьезное? Ты это уже проходил в своей школе?
– Да проходил, проходил...
Мадам Колосова как-то обиженно взглянула на меня.
– Так ты что, и правда надумал?
Я принялся суетливо хлебать кофе, усердно делая вид, что ничего не произошло.
– Серьезно?
– продолжала допытываться Кэт.
– А почему нет?
– Тогда ты самый настоящий осел!
– Дряблая морда внезапно исчезла с экрана, вместо нее побежали какие-то непонятные столбцы.
– У порядочных людей в твоем возрасте уже внуки...
– Это дело наживное, - беззаботно отмахнулся я.
– Но для этого необходимо иметь на примете ту идиотку, что согласится хотя бы теоретически стать бабушкой внукам такого болвана, как ты.
– Вот на тебе бы я женился, - мечтательно протянул я.
– Ты?!
– Я.
– Ты что же, делаешь мне предложение?
Я завилял, забормотал, стал отхлебывать кофе, вино, курить, поправлять очки... Не люблю прямоты. Кэт внимательно следила за моими манипуляциями. Наконец ей надоело, и она погрозила мне тонким пальцем.
– Ну то-то же! Впрочем, есть у меня одна безмозглая. Под стать тебе. Или ты, может, уже кого наметил на роль жены? Кроме меня, конечно?
– Да нет, в общем-то, - опешил я от столь внезапного поворота.
– Тогда записывай телефон!
– Да зачем мне телефон-то?
– взмолился я.
– Так ты что, собираешься ей письма писать? С нашей девушкой этот номер не пройдет.
–
– Она сама тебе все скажет, мямля! Это я беру на себя, - уверенным тоном заявила Кэт, нацарапала что-то на бумажке и добавила: - А теперь проваливай. Не знаю, как тебе, а мне завтра на работу.
Глава 3
На работу - как на праздник
Утром засияло солнце. "С чего бы это, - подумал я.
– Неужели грядут какие-то свершения?"
Но свершений, по-видимому, не гряло. Я, как обычно, отправился на урок и в троллейбусе умудрился подвернуть ногу.
– Держите сынка!
– крикнула какая-то бабка.
– Расшибется!
– Да где ж тут расшибешься, - мрачно буркнул здоровенный мужик.
– Тут иголке-то негде упасть. А тем более - такому амбалу...
Ну вот, начинается. Уже оскорбления. Выходит, солнце обмануло меня. Я выбрался из троллейбуса и захромал к мрачно-кирпичному зданию школы.
В учительской уже сидел неприятный тип - физкультурник Мухрыгин, в неизменном адидасовском костюме, - и подбрасывал на классном журнале облупленный волейбольный мяч.
В свободное от уроков время Мухрыгин подрабатывал охранником на автостоянке. Мы с ним в школе были единственными представителями мужского пола. Если, конечно, не считать престарелого директора, а по совместительству учителя физики, алгебры, геометрии, астрономии, химии и географии, Константина Кузьмича Рогожина по кличке "К в кубе" (то есть "Константин Кузьмич - козел"). Вряд ли "К в кубе" был сведущ во всех этих предметах, но у него имелась относительно молодая жена, пяток детей и еще, как поговаривают, алименты. Так что приходилось стараться.
– Салют, Арсентьич!
– Мухрыгин звал меня почему-то именно так.
– Ну что, не надумал еще ко мне на замену? Гляди какую ряху отъел...
Опять. Похудеть всем назло, что ли? Впрочем, это дежурная шутка нашего физкультурника. Я на нее давно уже не реагирую.
– Все шутишь, - отозвался из-за створки шкафа Константин Кузьмич, - а знаний-то нет!
А это уже неизменная директорская поговорка. Я перевел взгляд к окну. Там сидели наши дамы.
Я посмотрел в небесные глаза Сонечки - учительницы биологии, которая славилась особым цинизмом не только по отношению к заспиртованным тварям, украшавшим ее кабинет, но и по отношению к вполне живым ученикам, - и отвесил ей поклон:
– Здравствуйте, Софья Петровна.
Престарелая истеричка (вернее, историчка, но и истеричка - тоже) завуч Римма Игнатьевна никак не отреагировала на мое появление.
– Здравствуйте, Римма Игнатьевна, - поприветствовал я ответственную за учебный процесс.
– Доброе утро, Васильев, - нехотя ответила она.
Я пошарил глазами по углам учительской. Самого приличного человека из всей этой кодлы - учительницы английского с длинным именем Марианна Александровна Преображенская - здесь не было. У форточки рядом с кактусом никто не курил. То-то, я смотрю, все такие спокойные. Из учителей курили только я да Марианна.