Брачный сезон, или Эксперименты с женой
Шрифт:
– Чего же требует нынешняя жизнь в области физической культуры и спорта?
– осведомился я.
– В области физической культуры гимназисты будут заниматься поло и гольфом. А особо беспокойные - американским футболом и каратэ. Все это я беру на себя...
– Что же, ты и девчонок заставишь напялить эти нелепые доспехи и каски?
– усмехнулся я.
– Или, может, кимоно?
– А девчонок не будет, - спокойно сказал Хренов.
– У нас Новая русская гуманитарно-экономическая мужская гимназия.
Вот
– Кстати, у нас предусмотрены и интеллектуальные виды спорта: бридж, преферанс, китайские игры. Современный человек должен уметь все! воскликнул менеджер по воспитанию.
– Бридж я еще смогу вести. А вот остальное... У тебя, случайно, нет подходящих специалистов?
– Ну, в преферанс я и сам играю, - скромно заметил я, вспомнив свою добровольную ссылку у Афанасия Никитича.
– А вот китайские игры...
Неожиданно в моей голове всплыло необычное имя: Автоклав Борисович. Где я мог его слышать? Ах да! Объявление у винного магазина... "Постойте! Да ведь это как раз то, что нужно!
– мысленно воскликнул я, увлеченный планами педагога Хренова.
– Автоклав занимается каким-то мацзяном, а это ведь китайская игра!"
– Есть у меня такой специалист!
Я покопался в кармане и извлек полуистлевшую бумажку с телефоном Автоклава.
– Если приведешь его сюда, получишь комиссионные. Десять процентов от его зарплаты.
– И какова теперь учительская зарплата?
– осторожно поинтересовался я.
– Не волнуйся, тебе она понравится. Ну так что? Согласен?
Ну как тут было не согласиться? Конечно, я был согласен! Тем не менее, в силу своей природной инертности, предпринял еще одну попытку уклониться от нелегкой гимназической службы:
– Только мне ведь требуется еще один прогул. Я женюсь...
Хренов стиснул меня в объятиях.
– Ну, это святое дело! Женись, сколько тебе будет угодно!
– Он выложил очередной козырь: - Кстати, если надумаешь заводить детей, то они будут учиться в гимназии бесплатно!
Я окончательно размяк. Воспользовавшись этим, Игорь подхватил мое ослабевшее тело и потащил его переоформлять документы. По пути Хренов всячески расхваливал предстоящую деятельность.
– Братьев Толстоевских, мы, пожалуй, оставим в программе. Их на Западе хорошо знают, так что нашим гимназистикам эти старики сгодятся. А вот Пушкина-Кукушкина и прочих представителей нежной музы придется выкинуть. Не тот нынче темп, чтобы стихи читать. Зачем зря загружать школьную программу?
– Что ж я, десять лет Толстого с Достоевским мурыжить буду? пробормотал я.
– Это ведь какой-то профессорский курс получается.
– Ну зачем же? Мало, что ли, современных
Удивительный человек этот Хренов! Надо же, как он быстро освоился и взял в оборот эту шарашкину контору. Не зря я ему с самого начала симпатизировал. С ним даже можно подружиться. Теперь уж Маша не скажет, что на моих друзей смотреть стыдно.
– Мариша!
– воскликнул Хренов и распахнул дверь в предбанник директорского кабинета.
– Ты посмотри, кого я поймал!
За пишущей машинкой сидела Марианна Александровна Преображенская. На ней был изумрудного цвета жакет. Марианна так и засветилась при виде Хренова, не забыв одарить доброжелательной улыбкой и меня.
– Сенечка! Как хорошо, что ты вернулся.
– Она выбралась из-за стола и протянула мне сигарету, чего с ней никогда не случалось.
– Кури, теперь везде можно.
– Марианна Александровна у нас по совместительству секретарь. Не хватает пока людей, - пояснил Игорь и по-свойски обратился к англичанке: Мариша! Напечатай приказ о продлении контракта с Васильевым Арсением Кирилловичем, одна тысяча девятьсот... Ну ты знаешь его год рождения.
– Должность прежняя?
– поинтересовалась англичанка.
– Да. Только впиши туда еще спортивный преферанс. Правильно?
– Хренов посмотрел на меня. Я кивнул.
– Тогда пошли к Кузьмичу. Я тебя представлю.
– Зачем?
– удивился я.
– Он ведь меня и без того знает.
– Так положено, - вздохнул Игорь.
– Он ведь должен знать, кого принимает на работу.
Я пожал плечами и толкнул тяжелую дверь с золотой табличкой "Директор гимназии". Надо же, уже успели повесить.
За массивным дубовым столом, к которому вела ковровая дорожка, поблескивала лысина "К в кубе". Привычного синего халата на нем не было. Константин Кузьмич был облачен в иссиня-черный дореволюционный сюртук с золотыми пуговицами.
Правда, из нагрудного кармана, как и прежде, торчало несколько ручек и карандашей. Рогожин близоруко глянул на меня сквозь очки, вытащил одну из своих многочисленных письменных принадлежностей и принялся что-то медленно выводить. Мы с Хреновым приблизились к директорскому столу.
– Константин Кузьмич, вы не против, если наша команда пополнится еще одним членом?
– чопорно спросил главный менеджер.
"К в кубе" с сожалением оторвался от листа бумаги.
– Уж больно наш Арсений Кириллович самодеятельность любит, - проворчал он.