Брак без выхода. Мне не нужна умная жена
Шрифт:
Я была очень счастлива с тобой, но на этом все.
Даже талисман может повернуться к тебе задницей, если ты будешь вести себя с ним так, как ты вел. Я больше не твой Талисман, не твой ангел. Все кончено. Прощай.
Орехов открывает мне дверь и выходит следом.
– Вы понимаете, что вам нельзя покидать страну?
– Понимаю.
– Возможно, вы будете давать показания в суде…
– Я ничего не видела все равно. Что мне там рассказывать?
– На всякий случай. Кстати, Лилия Антоновна.
Бросаю на него взгляд и хмурюсь. О чем речь?
– Доказательства. У вас для меня что-то еще есть?
В этот момент в руке начинает гореть телефон. Есть. Я сняла видео из подвала, даже не запомнив это. Потом обнаружила и не удалила, а сейчас…
– Нет, извините, - увожу взгляд в сторону, - Я испугалась.
Орехов молчит пару мгновений, и мне кажется, что это конец по всем фронтам. Если не поверит? Затребует мой телефон? Я не хочу закапывать Малика еще больше. Даже не так. Я не могу этого сделать — уже достаточно…и я молюсь, чтобы меня просто отпустили.
– Ясно, - наконец говорит следователь и кивает пару раз, - Ясно…ну, ничего. Того, что я нашел, хватит лет на…
– Пожалуйста, замолчите.
– Что?
– Замолчите, - залезаю на водительское сидение своей машины, - Я ничего не хочу знать. Надеюсь, прощайте навсегда.
Когда я отъезжаю от дома, он довольно быстро пропадает в густой метели. Я не видела, как Малика выводят и сажают в полицейскую машину, и я, правда, не хочу знать, что будет дальше.
На этом все.
Эпилог
Малик; примерно десять месяц спустя
От серых стен воняет отчаянием и злобой. Они давят, если, конечно, позволить. Хотя иногда даже самой твердой выдержки недостаточно, чтобы выдерживать, и ты все равно находишься под прессом, даже если совсем немного. Даже если это всего лишь ночь. Порой она длится бесконечное число минут…
Глухие шаги эхом разносятся по длинному коридору решеток и лестниц. Я сижу на скамейке, закинув одну ногу на нее, и смотрю в окно. Темноту видно даже сквозь узкое окно под потолком, а на небе звезды. Бешеная россыпь маленьких, серебряных бусинок.
Дверь открывается грубо. Три поворота направо, лязг цепей, ком в горле. Мне надо встать? Хотя бы просто посмотреть, но я и этого не делаю. Слегка закатываю глаза и выдыхаю плотное облако дыма в воздух.
Холодно.
По коже пробегаются мурашки.
– Ну привет, господин Амоев.
От насмешливых ноток в голосе до безумия хочется прописать по роже, но опять же. Я даже не шевелюсь. Только подношу сигарету к губам и делаю еще одну затяжку.
Он вздыхает.
Проходит в камеру, садится на скамейку рядом и откидывает голову на стену. Мы молчим.
– Судя по твоей роже, все складывается не так радужно.
Хмыкаю, облизав уголок разбитой губы кончиком языка.
– Ну…как сказать?
– Я уже говорил?
– Ты уже говорил.
Третья затяжка пеплом обкидывает легкие. Я перевожу взгляд на своего посетителя и хмыкаю снова. У него под глазами залегли крупные синяки, и он осунулся.
– Много бумажной работы?
– С твоим послужным списком? Да, Малик. Много.
– Мне очень жаль?
– Брось, это даже не смешно.
Он тянется к пачке сигарет, берет одну и поджигает. Луна освещает его лицо и на мгновение зажигалка из серебра ловит отблеск синего света.
Шумный выдох. Второе облако дыма.
– Твоя жена покинула страну.
Ухмыляюсь. Пальцы ласково поглаживают сигарету, а я, кажется, слышу не ее запах, а запах духов Лили.
Ком в горле уплотняется.
– Эта сука мне не жена, поэтому избавь меня от деталей ее жизни.
– Даже так?
Жму плечами.
– Я не прощаю предательства.
– Не боишься, что твои враги ее найдут и покарают? Или, может быть, это будут друзья?
Сердце на мгновение замирает, но я не подаю вида.
– Не боюсь. Если ее найдут мои враги, что ж. Значит, такова судьба. Я не стану лить слезы. А мои друзья знают, что я сам отомщу ей, когда придет время.
– Все еще строишь долгоиграющие планы? Тебе светит двадцатка, и насколько я понял, помогать тебе не будут.
– Я знаю.
– Ты провалил задание.
– Я знаю.
– Это было глупо.
Усмехаюсь и делаю еще одну затяжку.
– Что тут скажешь? Никто не без греха.
– Но в нашем деле за грехи дорого платишь. Ты остался без поддержки. В назидание остальным, так сказать.
– Значит, такова судьба. Или нет. Все может измениться в любой момент.
– Прячешь козыря в рукаве?
– Нет козырей.
– Ты не ожидал.
– Не ожидал.
– Нормально она тебя опрокинула.
Хочется стиснуть кулаки, но я не позволяю себе этого. Лишь одариваю своего посетителя взглядом, в котором отражаю все.
Он затыкается.
В камере снова повисает глухая, липкая тишина, которую он нарушает после еще одной затяжки.
– Тебя не отправят далеко. Будешь отбывать в Подмосковье.
Из груди рвется смешок, я пару раз киваю и затягиваюсь горьким дымом следом.
– Назидание должно работать правильно, или какое это назидание?
– Верно.
– Это все?
– Да.
Он подается вперед и кидает на стол журнал, а рядом кладет голубой цветок. Я опускаю на этот натюрморт взгляд, и сердце опять скачет.