Брак и злоба
Шрифт:
Я качаю головой, опираясь на ванну.
— Ты просто… слишком большой мужчина, — говорю я.
Его смех звучит внезапно и неожиданно, и это самый прекрасный звук. Я удивленно смотрю на него, запечатлевая в памяти образ его улыбающегося лица.
Он проводит большим пальцем по моей щеке, задерживая взгляд на моем лице.
— Господи, я хотел тебя именно такой с того момента, как увидел. — Его признание скользит по мне, как манящее течение, унося мою неуверенность прочь, когда он склоняет меня к чувственному поцелую. Его рука поклоняется моему телу, его прикосновения становятся все
Хотя я чувствую, что он сдерживается, сдерживает себя. Я не хочу этого — я хочу его всего. Ярость, гнев и дикая, безумная страсть. Я еще больше распаляю поцелуй, скребу ногтями по его спине, чтобы подтолкнуть его ближе. Прижатие его члена к моему входу посылает отчаянную, пустую боль в мое сердце, и я поднимаю бедра в молчаливой капитуляции.
Он разрывает поцелуй, упираясь лбом в мой лоб и делая размеренные вдохи. Затем он захватывает мою челюсть и наклоняет мое лицо к себе, чтобы заглянуть в мои глаза, пока он надавливает на мои складки.
— Ты чертовски красива, Кайлин Биг, ты уничтожаешь меня. — Он входит в меня медленно, вода немного притупляет трение, но недостаточно. — Блять, ты еще такая мокрая… — Он говорит это как обвинение, как будто злится на меня или на воду за то, что она его предала. Он закрывает глаза от натиска, пытаясь войти в меня так, чтобы не причинить боли. — Ты душишь мой член, такая тугая. Проклятье.
Я прикусываю губу, его полнота входит в меня с неприятным давлением, резкая, пронзительная боль перехватывает дыхание. Но когда он заполняет меня, погружаясь внутрь и посылая трепет восторга в мою грудь, я не могу остановить свои бедра, чтобы не тереться об него, требуя большего.
Медный привкус крови проникает в мой рот из разбитой губы. Его взгляд фиксирует это зрелище, тело замирает. Словно хищник, почуявший добычу, голод овладевает им, плотский и всепоглощающий, прежде чем он нанесет удар.
Я облизываю губы, и он следит за этим движением с хищным намерением.
— Делай мне больно, пока не станет приятно, — задыхаясь, прошу я.
— Ta tu ag dul a dheanamh fucking dUsachtach dom, — говорит он, переходя на ирландский, его акцент так чертовски сексуален, что я теряю рассудок. Я не уверена, что он даже осознает это, его глаза пылают и пожирают меня, когда он вынужден отказаться от контроля.
Его рот опускается на мой, проводя языком по нижней губе, чтобы слизать красную бусинку, медленно, соблазнительно, прежде чем он захватит мой рот в жестоком поцелуе. Я вся горю, когда он пробует меня на вкус, его пламя поглощает меня. Он проникает в меня полностью, его бедра раздвигают мои бедра шире, пока он глубоко проникает в меня, пока я не вынуждена впиться зубами в его бицепс.
Первобытный акт подстегивает его, и он слегка отстраняется, только чтобы войти еще сильнее. Из меня вырывается стон, и я наблюдаю, как по его коже бегут мурашки от моего отчаянного звука. Он двигается быстрее, сильнее, с каждым разом проникая все глубже, пока не остается никакой возможности контролировать себя.
Вода плещется вокруг наших тел, звук смешивается со шлепками нашей плоти, так эротично. Люциан расстегивается
Я впиваюсь ногтями в его плоть, чувствуя, как кожа лопается под моей отчаянной хваткой, мои лодыжки связаны, а пятки впиваются в его спину, пока он трахает меня с безжалостной отдачей. Боль начинает утихать, уступая место ударам каждый раз, когда он выходит из меня.
Когда его рука перебирает мои волосы, наклоняя мое тело так, как он хочет, чтобы я почувствовала его глубже, он бьет по нуждающейся боли внутри меня, и я кричу.
— Черт. Тебе больно? — спрашивает он сквозь стиснутые челюсти, не в силах полностью прекратить движения.
Я качаю головой.
— Продолжай… это приятно. — Он шепчет грубое ругательство, прежде чем приподняться и посмотреть на меня сверху вниз.
— Хорошая девочка. — Обхватив меня за поясницу, он прижимает меня к себе. — Потому что я собираюсь уничтожить эту киску.
От грубого тембра его голоса по моей разгоряченной коже пробегает дрожь, и я обхватываю его за плечи, пока он несет меня из ванной в свою спальню. Исчез тот осторожный мужчина, который слишком бережно обращался с моим телом, когда он опускал меня на одеяло, глядя на меня сверху вниз, как зверь, собирающийся изувечить свою пищу.
Не забывая о своем плече, я приподнимаюсь на локтях, чтобы принять его, твердого и эрегированного, с его глазами, горящими адским огнем, на кончике его члена еще течет моя кровь.
Я сглатываю от этого зрелища.
— Ты собираешься смыть? — Он смотрит вниз, а затем встречает мой взгляд со злобным голодом.
— Я хочу, чтобы каждая частичка тебя окрасила меня.
Он нависает надо мной, как криминальный авторитет, жаждущий завоеваний, как монстр, выпущенный из недр ада, чтобы принести проклятие. Он сжимает мое горло хваткой, предназначенной для доминирования, и целует меня так, словно его мучает голод, и наказание — единственный способ утолить этот голод.
Мы избиты, в синяках и ранах, но вся боль забыта, когда плотская похоть и потребность разгораются в наших венах, сближая нас.
Он сжимает мое горло, двигаясь вниз по телу, и захватывает зубами сосок. Легкое пощипывание пронзает самую нуждающуюся, пустую часть меня, и я выгибаю бедра, требуя, чтобы он заполнил меня.
Он стонет и, словно я ничего не вешу, переворачивает меня и прижимает мою задницу к себе. Он отступает назад настолько, чтобы провести рукой по моей щеке, а затем прикусывает нежную плоть, вызывая у меня горловой крик.
— Хватайся за изголовье, — приказывает он.
Мое тело возбуждается, я протягиваю руку и хватаюсь за дуб, острый край которого приятно вгрызается в мою плоть. Затем я чувствую, как его член прижимается ко мне, и это все, что нужно, чтобы отправить меня за грань, и я чувствую, что мочу бедра.
Он врывается в меня, жестко и неумолимо, не сдерживаясь. Его рука обхватывает мою шею и сжимает горло в удушающем захвате, а мое тело выгибается в развратной позе, чтобы обеспечить ему наилучший угол. Это грязно, грубо. Девственно. И все мое тело воспламеняется, как бензин в огне, от его жестоких прикосновений.