Брак на крови
Шрифт:
Я и не заметила, как по моей щеке предательски покатилась слеза. Я быстро вытерла её рукой и посмотрела на женщину. Не хотелось казаться в её глазах слабой, не хотелось жалости.
— Если это всё, то я могу идти? Мне ещё дочь забирать с продлёнки, — начала собираться я.
— Ой, простите меня, пожалуйста. Не хотела Вас расстраивать, простите. Я Вам сообщу, когда начнутся точно эти курсы.
— Хорошо, спасибо. До свидания.
Не дожидаясь ответа от учителя, я вышла из кабинета, направляясь на третий этаж.
Я не любила, когда лезли в мою
***
В первые недели, когда я ещё не могла привыкнуть к своей роли матери, я ненавидела свою дочь. Она меня безумно раздражала, я ненавидела её всем своим сердцем, ведь до сих пор была озлоблена на Велизара, озлоблена на его отношение ко мне. Я ненавидела её за то, что она его дочь.
Постепенно ненависть спала. Спала она не только к дочери, но и к Велизару. Я вспомнила, как любила его и хотела получить ответ на свои чувства. Я до сих пор не понимала за кого он отдал свою жизнь. За меня или же за нашу дочку.
— Мам, а тут как? — вырвала меня Вела из омута собственных мыслей, показывая ручкой на пример в учебнике. — Мам.
Я застывала, когда смотрела на неё. Смотрела и узнавала его. Она была точно такой же, как и в моих видениях. Я бы пол жизни отдала, если можно было бы вернуть всё обратно…
Я, как на автомате, глянула в учебник, ответила за задачу и ушла на кухню, кусая губы, сдерживая слёзы. При дочери мне совсем рыдать не хотелось.
Я помню, как нам был тяжело в самом начале, когда я не могла держаться. Любая мелочь заставляла меня рыдать навзрыд. Из-за моих вечных нервов беременность проходила тяжело, а Вела родилась на сроке семи месяцев. Когда врачи начали говорить мне все диагнозы, которые грозили недоношенному ребёнку, я не слушала их. Мне было плевать. Мне было безразлично, будет ли она жива или же нет. Мне, на тот момент, она была не нужна. А сейчас я уже не представляла своей жизни без неё. Без неё я бы ничего не добилась, что имею сейчас.
— Мам, с тобой всё хорошо? — обеспокоенно спросила девочка, выглядывая из-за дверного косяка.
— Иди ко мне, — улыбнулась я, садясь на пол и протягивая руки на встречу. — Я немного устала на работе, голова болит.
Девочка прижалась ко мне, обнимая за шею. От неё веяло спокойствием, которое успокаивало и меня. Я могла сидеть так вечно, прижимая Велиару к себе, но я чувствовала, что она хочет что-то мне сказать.
— Как в школе? — спросила я.
— Пашка меня обижает, — призналась дочь, надув губы. Жаловаться она не любила, но тут, видимо, обижали её сильно.
— Что он делает?
— Он меня обзывает. На переменах постоянно, — поделилась девочка, глядя на меня серебристо-серыми глазами. — Он говорит, что я безотцовщина, что у всех есть папы, а у меня нет, потому что я ему не нужна… Мам, почему у меня нет папы? Мы ему не нужны?
Я явственно чувствовала,
Глубокий вдох и я просыпаюсь, чувствуя холод и сырость на себе. Меня знобит изнутри, мне холодно и кружится голова, но все мои неудобства тут же отходят на второй план, когда я понимаю, что я лежу в луже крови… чужой крови.
— Велизар, — дрожащими губами, зову я. — Велизар, — провожу ладонью по холодному лицу к шее, залитой кровью. — Так ведь быть не может… Не может!
Я лихорадочно начинаю трясти мужчину, хватая за ткань рубашки. Я ещё не понимала, что ничего не могу сделать. Ещё верила, что смогу что-то исправить.
На тот момент до меня ещё не доходило почему я жива. На первом месте для меня было то, что он был мёртв. Он… Тот, кого я ненавидела и желала смерти. Тот, кого сама хотела убить.
Я билась в истерике, сжимая в руках окровавленную рубашку. Кричала. Плакала. Звала его. Но мне никто не мог помочь.
Я потеряла счёт времени, когда положила голову на его грудь, ложась рядом. Я вся была в его крови, но мне тогда было всё равно. Я даже перестала чувствовать холод.
Тогда у меня бился один вопрос: «Что мне делать?». Я не знала иной жизни. Я не знала, как жить свободной. Куда идти? Что делать? Неизвестность пугала до такой степени, что я неосознанно вливала в мёртвое тело все свои силы. Я оборвала контакт только тогда, когда уже сама находилась на грани, а он всё так же был пуст. Моя попытка оживить его была тщетной. Я вливалась в никуда. Лила силы в разбитое тело, которое не способно уже было держать их.
Прошло, наверное, несколько часов, а может и дней, когда до меня начал доносить голос Велизара. Он был не четким. Он раздавался гулко и еле слышно.
— Беги от сюда! Беги…
Этот голос был тихим, но глухо отзывался эхом от каменных стен. Он гнал меня от сюда. Эти слова повторялись раз за разом и в конце всё стихло единственной фразой:
— Я вас люблю…
Я мотнула головой, отгоняя мысли прошлого и глядя на Велиару.
— Глупости, — тихо ответила я. — Нужны. Конечно же нужны. Папа очень сильно любил тебя и ждал, когда ты родишься. Он очень тебя любит.
— А почему он не с нами? У всех остальных есть папы, а у меня нет.
Этого вопроса от неё я всегда боялась, но ответить что-то должна была.
— Велизар, твой папа, он погиб, когда защищал нас от плохих людей. Он спас нас. Если бы не он, то нас с тобой бы не было…
Об отце, до этого момента, Велиара спрашивала не часто, но когда спрашивала, ждала настоящих, взрослых ответов, но я не могла ей сказать правды. Когда я бежала из дома Велизара, я поклялась, что никогда больше не буду использовать способности и уж тем более никогда не буду развивать и рассказывать о них своей дочери. От этой магии я уже получила сполна.