Брак не по расчету
Шрифт:
Айрис не без интереса слушала рассказ о том. как преподобный Август Бартон – добрый, но много рассеянный холостяк, которому было тогда за сорок, серьезно влюбился в тридцативосьмилетнюю Виолу Хартли. Его, разумеется, не волновало богатство ее матери, заметил Филипп. Влюбленный Бартон попытался добиться у своей будущей тещи согласия на брак с Виолой. Но когда стало очевидным, что суровая леди никогда не даст своего благословения – она даже запретила своей дочери встречаться с Бартоном, – Виола впервые отважилась на бунт.
– Леди Хартли ничего не могла сделать, чтобы помешать свадьбе. Но
– Просто невероятно, как можно быть такой жестокой и бессердечной! – воскликнула потрясенная Айрис, услышав, как бедная Виола умерла спустя полтора года после рождения Фила, а леди Хартли даже после смерти дочери не желала иметь ничего общего ни в викарием, ни с единственным внуком.
Внимательно слушая эту грустную историю, Айрис по-новому взглянула на жизнь Фила. Каким же одиноким чувствовал себя маленький мальчик, лишенный материнской ласки и заботы! Стареющий отец и понятия не имел, как воспитывать сына. Неудивительно, что Филипп, которым занимались постоянно сменявшие друг друга домоправительницы, вырос буйным и плохо управляемым подростком. Еще хорошо, что – благодарение Богу – не попал ни в какую дурную компанию.
Вот сидят они друг против друга на грязных ящиках и мирно говорят о том, о сем. Женщина взглянула на красивого рослого мужчину с удивлением. Не странно ли? Они провели вместе немало времени и еще ни разу не поссорились.
Может быть, это оттого, что Фил держит в себе агрессивность? Правда, естествен ли этот его спокойный тон или он старательно сдерживает свой необузданный нрав. Уже то хорошо, что не поминает о событиях минувшего дня.
– Сейчас, мне кажется, самое время нам все спокойно обсудить, – сказал Филипп, поднимаясь и направляясь к окну.
– Может, не стоит? – снова занервничала Айрис, заметив, как он махнул в сторону Эшлинг, которая по-прежнему с удовольствием возилась в снегу. – И потом, скоро надо ехать на обед. – Она бросила быстрый взгляд на часы. – Может...
– Послушай, хватит! Ни тебе, ни мне не нужны эти ссоры и споры, – твердо произнес Филипп. – Раз ты считаешь меня двуличным злодеем, думаю, будет справедливо, если ты выслушаешь, наконец, и мой вариант нашей с тобой истории.
– Нет необходимости... – начала, было, она, но конец фразы потонул в смехе Филиппа.
– Есть, и еще какая, – привычным жестом он провел рукой по волосам. – В конце концов, ты фактически обвинила меня в преступной безответственности: я бросил соблазненную мною девушку, наградив ее к тому же ребенком. Бедняжка осталась без помощи и поддержки. Видит Бог, упреки вполне справедливы. – Филипп тяжело вздохнул.
Айрис пожала плечами:
– Послушай, мы уже наобсуждались до тошноты. Я понимаю, что тебе трудно со мной, – нелегко выслушивать обидные, неприятные слова по поводу событий восьмилетней давности. Но все это в прошлом. Каждый из нас давно живет своей жизнью. Какой смысл снова ворошить старую историю?
– Смысл, моя дорогая, в том, что твоя версия тех событий не во всем совпадает с моей, – отрезал Филипп. – Вспомни, перед тем как уехать в Америку, я попросил тебя стать моей женой. Мы договорились, что ты будешь ждать, пока я не подготовлю
– Да, кажется, так, – ответила Айрис.
– Хорошо. А теперь я скажу тебе то, чего ты не знаешь. Вскоре после моего приезда в Америку мы с дядей поехали на один из его заводов. По дороге произошло лобовое столкновение нашей машины с тяжелым грузовиком. Я ничего не помню об аварии. Очнулся в больнице – перелом обеих ног, голова гудит от серьезного сотрясения мозга. Но все равно мне крупно повезло – я остался жив. В отличие от моего дяди, который был за рулем и при столкновении погиб на месте.
Айрис ахнула. Затаив дыхание, она напряженно слушала рассказ о событиях, о которых и не догадывалась. Филипп продолжал:
– Несмотря на многочисленные травмы, у меня, по счастью, не было никаких неприятных последствий вроде амнезии. Раны зажили, я вернулся к работе, но еще очень долго меня мучили сильнейшие головные боли. Несмотря на это, пришлось приступить к управлению фирмой дяди. Кроме меня, у него не осталось никого из родственников, поэтому я не был удивлен, узнав, что незадолго до своей трагической смерти он составил завещание, по которому оставлял все, чем владел, мне.
Филипп посмотрел на свою застывшую от внимания слушательницу и улыбнулся.
– Как ты понимаешь, члены правления, и служащие фирмы не были в восторге от такого поворота событий. На место прежнего владельца – солидного, опытного человека – пришел ничего не знающий мальчишка. И на них не стоило за это обижаться. Спустя несколько недель я так был измотан, что не представлял, способен ли дальше справляться с навалившимися на меня проблемами. Но постепенно и, надо сказать, с большим трудом я входил в курс дела. Мне приходилось из кожи вон лезть, доказывая, что я способен руководить фирмой. Я должен был оправдать доверие, которое оказал мне дядя, оставив завещание. Вот за этими заботами и пролетели почти три месяца с момента нашего с тобой расставания.
Притихшая Айрис тяжело вздохнула.
– Если бы я знала об этом несчастном случае... Но мне и в голову не могло прийти, что...
– Ты и не могла знать об этом, – быстро вставил Филипп. – Так же как и я не догадывался о твоих проблемах. Вот такой сценарий нашей любви. Не правда ли, он достоин шекспировского пера? Недомолвки, ошибки, недосказанности, которые привели влюбленных к отчуждению и обоюдному недоверию. И это о нас – о двух безнадежно влюбленных! – В возбуждении он стал ходить по оранжерее между торчавшими из пола столбиками. – К моему большому сожалению, когда я смог наконец позвонить тебе в Лондон, трубку сняла твоя тетка. Она буквально визжала от восторга по поводу того, что ты выходишь замуж за Чарлза Олдфилда.