Брак по-арабски. Моя невероятная жизнь в Египте
Шрифт:
Я не могла простить ему романа с Кариной в то время, когда я всегда была рядом.
И в смерти Эльхам я винила только Алекса.
Я начала подумывать о работе для себя и детском садике для детей.
Июнь и июль в Калининграде были просто волшебными. Я представляла, какая умопомрачительная жара сейчас в Каире; а здесь мы наслаждались мягким, прибалтийским летом.
С середины июля звонки от Алекса прекратились. Sms и е-майлов он тоже больше не присылал. Как бы зла на него я ни была, меня все-таки задело это молчание. «Вот паршивец, – ругалась я, – уже и жену,
Я представляла себе Алекса с другой женщиной, и меня охватывала дикая волна ревности и страсти, любви и ненависти! Я металась по квартире, не находя точки опоры. В такие моменты я могла вытворить что угодно – спасали только разговоры с мамой. Я набирала ее номер на мобильнике, и она тут же мне перезванивала.
– Мама, я подаю на развод, – решительно начала я. – Мне надоело! В конце концов, я и тут найду себе хорошего мужа! Да пусть он там таскается, сколько хочет, по всяким каринам. Его уже не переделаешь.
– Не пори горячку, – учила меня мама. – Когда ты на другой континент поехала, тебя ничто не могло остановить! Ни чужая страна, ни мусульманская вера, ни их вековые традиции многоженства! Что это было, Наташенька? Ответь мне и себе! Что? Любовь? – маму переполняли эмоции, и она, задыхаясь, кричала в телефон. – Это была любовь?
– Вот именно, была. Да вся вышла.
– Но если ты сейчас готова так легко отказаться от семьи, оставить мужа и навсегда лишить детей отца, тогда это была не любовь. Тогда признайся себе, дочка, что ты даже хуже, чем дура. Потому что ты дура с инициативой, которая своей необузданной ревностью сама же убивает любовь. Поэтому успокойся, моя девочка, вспомни, что худа без добра не бывает. Если жизнь подложила тебе свинью – сделай из нее бекон. В каждом положении можно отыскать что-то хорошее.
– Какое хорошее? Мама! Он не звонит уже две недели! Это о чем-то говорит?!
– Говорит, – тяжело дышала мама. – Он занят, дочка. Очень занят.
– Так занят, что нет даже минуты отправить эсэмэску?
– Будь умней, Наташенька. Искусство быть мудрым состоит в умении знать, на что не следует обращать внимания.
– Ты считаешь, он изменяет мне, а я должна быть мудрой и не обращать на это внимания?
– Да что ж тебя так на этой измене-то заклинило? Наташа! Ты хоть представляешь, какую он должность занимает и какое место в обществе?! Ты-то сама ни дня не работала после института и понятия не имеешь о бизнесе.
– Да? А Карина?
– Да забудь ты про Карину. Прости ему эту мелочь.
– Что?! – задохнулась я.
– Да, мелочь. Главное, что вы любите друг друга. У вас – семья. Дети. Это хранить надо. А ты разрушаешь.
– Что же мне делать, мама? Сидеть и ждать, пока он позвонит?
– А ты разве не знаешь его номера?
– Что? Я? Это я должна звонить, что ли?
– Ах, боже ты мой, какая цаца! Да оставь ты это бабское жеманство! Человек начинает жить лишь тогда, когда ему удается победить самого себя.
– Мусик, если бы это говорил кто-то другой, я бы рассмеялась ему в лицо. Но ты... Ты действительно начала жить, лишь превзойдя
– Ну, вот. Уже теплее, – голос мамы поплыл. – У тебя тоже есть дочь, Наташенька. Какой она будет, зависит от тебя. Делай все так, как если бы ты сдавала экзамен своим детям. Рано или поздно, но они обязательно оценят твои поступки.
Кто знает, сколько ошибок я совершила бы, если не мама. Она уберегла меня. Она поддержала меня в самые тяжелые моменты. А для этого совсем не обязательно жить вместе в одном доме, в одном городе, в одной стране. Мы на разных континентах, но мы вместе. Мы чувствуем друг друга. Мы любим друг друга. И это связывает нас, как пуповина. Спасибо тебе, мама!
Алекс арестован
Через день после этого разговора среди ночи я внезапно проснулась от беспокойства. Будто невидимая рука сжимала мне сердце, выдавливая кровь.
Первым делом посмотрела на детей: мои куклы спокойно спали.
Набрала мамин номер в Буэнос-Айресе. У них там был день, и мама успокоила меня, сказав, что у нее все в порядке и что она сидит в парикмахерской.
Тогда я набрала номер Алекса. Он не отвечал. Я набирала все номера подряд. Ни один его номер не отвечал. Вот тут-то я перетрусила не на шутку! «Господи! Так вот почему я проснулась! Что-то с Алексом. Что-то случилось с моим Алексом».
Я вдруг всем телом, всей кожей и кровью почувствовала, как сильно я люблю его и как он нужен мне. Он. Только он один. И он молчит две недели. Действительно, я ничего не знаю о нем уже полмесяца!
Я набрала номер Камиса. Была ночь. Он спал. Я трезвонила до тех пор, пока он не проснулся и не взял трубку. После вежливого приветствия и извинений за звонок в неурочный час я спросила:
– С Алексом все в порядке?
После тяжелого молчания Камис ответил:
– Сонсон, Алекс арестован.
– Как это? Опять? За что? – У меня внутри все оборвалось.
– Ты знаешь, Сонсон, что Алекс, также, как и я, – член партии «Братья-мусульмане».
– Да, конечно... И что на этот раз? – Я задрожала.
– Это не телефонный разговор, Сонсон. Алекс в беде, и думаю, это очень серьезно.
– А в чем его обвиняют?
– Он выступил по телевидению с ошеломляющей критикой последних решений президента. «Братья-мусульмане» также подвергли критике некоторые суры священного Корана. Мы проводили митинг в Каире в связи с предстоящими выборами. Полиция арестовала сто восемьдесят человек. Тюрьмы в Каире забиты нашими братьями. Скорее всего, для Алекса это конец.
– Конец? А где он? Где он сейчас?
– Алекс вместе с другими руководителями организации сейчас находится в джилле. Знаешь джилль на малой площади Бордж кыядда в Каире?
– Нет, – призналась я, – даже не представляю, где это. А кто с ним из тех, кого я знаю?
– О, Алексу там совсем не одиноко: с ним Мохаммед Бади, Мухтар Нух...
– Да, да.. Я знаю их.. Мы были вместе на юбилее у владельца фармацевтической компании «Хайят»..
– Он тоже там, голубчик.
– Правда? Я не знала, что Мохаммед Хафиз тоже член «Братьев».