Брак по-эмигрантски
Шрифт:
— Но ведь никто не танцует!
— А мы будем, пошли!
Мы поднялись. Играли танго. На площадке, кроме нас, никого не было. Я утратила ощущение реальности. Музыка. Пахнет хвоей. Чьи-то ласковые руки вокруг меня. Даже не верилось, что за порогом всё по-другому.
— Интересная у нас с тобой получается история, — сказала я. — Как в кино. Кошмарный развод, а адвокат влюбляется в свою клиентку. Просто просится на экран. Гарика будет играть Джеймс Вуд, он на него похож. Меня — моя любимая Шерли Макклейн, а тебя?
— Меня Дастин
— Почему Дастин Хоффман? У вас с ним, кроме роста, ничего общего!
— Это мой любимый артист!
— В кино всё кончается хорошо, а у нас «хэппи энд» не предвидится! И зритель не поймёт, как при всей любви ты с меня шкуру снимаешь, словно Гарик!
— Я же сказал, впредь — бесплатно! Хватит об этом, танцуй!
Когда мы вышли на улицу, дождь стоял стеной.
— Пойдём заберём машину с парковки, я тебя немного подвезу, потом возьмём такси. Вот тридцатка, доедешь!
В гараже Рвачёв протянул служащему кредитную карту.
— Только наличные! — покачал головой служащий.
— Фу ты, чёрт! У меня нет наличных! Что же делать?
Рвачёв беспомощно посмотрел на меня.
— Слушай! Одолжи мне эту тридцатку, я потом её тебе отдам!
«Знакомый текст, — подумала я. — Повторяется история с колечком!» Но деваться было некуда. Бежать по дождю, искать банк глупо. Машину надо было забирать. Я отдала Рвачёву деньги. Сажая меня в такси, он опять шепнул:
— С Новым годом! Я люблю тебя!
— Спасибо! И тебя с Новым годом! Пока!
Такси тронулось. Я откинулась на сиденье. «Что меня ждёт в Новом году? Господи, поскорей бы кончился этот кошмар!»
ДОЧКА
К Новому году мне хотелось подарить маме что-нибудь особенное. Вообще дарить подарки — целая наука. Она так и называется — «подарковедение». Это означает подарить именно то, что человек хотел бы иметь и очень бы обрадовался. Мама в этой науке — профессор. Она всегда очень внимательно слушает, когда кто-то о чём-то мечтает. Мама может купить подарок на день рождения чуть ли не за полгода, точно зная, что именно это человек давно хотел.
Я однажды спросила маму, какой подарок, сделанный ей, она больше всего запомнила.
— Это было давно. Мы учились в институте, я очень любила стихи Цветаевой, но книжку её купить никак не могла. Во-первых, было не достать, во-вторых, очень дорого! И вот один влюблённый в меня мальчик одолжил на сутки сборник Цветаевой и всю ночь читал её стихи вслух, записывая на магнитофон. Вот эту плёнку я и получила в день рождения. Это был самый лучший подарок!
— Мама, а кто этот мальчик? Я его знаю?
— Нет.
— А почему ты за него замуж не вышла?
— Чуть было не вышла, но познакомилась с твоим папой и вышла за него!
— А где он сейчас, этот мальчик?
— Он хотел увезти меня в Америку много лет назад, но погиб случайно. Утонул.
Вот такая у меня мама-невезучка!
Я думала-думала и придумала!
Когда в последний день старого года мама пришла с работы, на столе стояла маленькая коробочка, а рядом лежал конверт.
— Что это? — спросила мама.
— Открой! — загадочно улыбнулась я.
Мама развернула обёртку и открыла коробку. На чёрной бархатной подушечке лежала большая серебряная капля с золотым ободком. Посредине была золотая пантера с поднятой лапой.
— Это мне? — радостно воскликнула мама. — Чудесный кулон! Мне эти пантеры давно нравятся!
— Прочти открытку! Я её сама на специальном компьютере сделала!
Мама открыла конверт и достала открытку. Стихи я написала на английском.
Твоя походка грациозна,
Горит огонь в глазах твоих,
Как солнца луч в рассветный миг,
Волна кудрей пылает грозно.
И пусть штормы сильней и чаще,
Устала ты и пуст твой дом,
Ты, как пантера в дикой чаще,
Идёшь вперёд и напролом!
Я люблю тебя!
Я восхищаюсь тобой!
Счастливого Нового года!
С любовью — твоя дочь.
— Доченька моя! — обняла меня мама. — Ты настоящая поэтесса! Это восхитительно! Спасибо!
— Вся в тебя! — поцеловала я маму и побежала встречать Новый год с ребятами.
МАМА
Белка сказала: «Куда я пойду встречать Новый год, туда и ты». Вечером тридцать первого Белла и Фима заехали за мной по дороге к своей подруге, где собиралась вся их компания-кишинёвцев. Каждому было дано задание приготовить смешной номер для концерта самодеятельности.
Нас встретили весёлым шумом и тут же нарядили в цветные колпачки и золотые короны. Сначала, как положено, проводили старый год, который я не могла вспомнить без содрогания, потом с шампанским встретили Новый 1993-й. С боем часов все мысленно загадывали желание. Кто-то — чтобы дочку наконец-то выпустили из Израиля навестить родителей в Америке, кто-то — о хорошей работе, о выигрыше в лото, о здоровье, а я при каждом ударе часов молилась лишь об одном: «только бы суд побыстрее закончился и расплатиться с долгами!»