Брак по расчету
Шрифт:
Глава 16
С трудом приоткрыв заплывший глаз, Слоан немедленно зажмурился: солнечное сияние струилось в окна, не задернутые занавесками. Комната Хизер!
Слоан застонал: в висках стучали тысячи стальных молоточков, голова налилась свинцовой тяжестью. Он с величайшей осторожностью перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку. Но ничего не помогало.
Мысли. Противные, неотвязные, мучительные. Действие виски, к сожалению, кончилось, оставив вместо себя угрызения совести, терзавшие куда безжалостнее любого
Слоан поморщился и поскорее зажмурил глаза. Но сверлящий внутренний голос не утихал. Да откуда в нем столько жестокости? Ему нет ни прощения, ни оправдания. Набросился на Хизер и бесчеловечно ранил ее, не задумываясь над тем, какую подлость совершает. Ее глаза… ее золотистые глаза, полные слез и муки…
Он достоин куда худшего наказания, чем пощечина! Его бы высечь кнутом, да прилюдно!
Прошло немало времени, прежде чем он набрался мужества встать с кровати и умыться. Еще через час он наконец уговорил себя спуститься на кухню, где и застал Волка, кормившего Дженну молоком и печеньем. Только сейчас Слоан сообразил, что день уже в самом разгаре.
— Где Хизер? — с трудом выговорил он, едва ворочая пересохшим языком.
— Уехала вместе с Джейком, еще ночью, — коротко ответил полукровка, пронизывая его брезгливым взглядом. — Вряд ли ее можно за это осуждать.
— Ты прав.
Слоан медленно побрел к плите и налил себе кофе, мутный, холодный и такой безбожно крепкий, что плесни на корову — шкура облезет. Наверняка стряпня Волка.
Желудок Слоана мгновенно взбунтовался. Поскорее вылив чертово зелье в раковину, он с сожалением огляделся. Куда девались аппетитные, соблазнительные ароматы жареного бекона и пирогов? Никаких тебе пышных блинчиков с кленовым сиропом! Не слышится переливчатый женский смех, от которого сразу становится тепло на душе. Все то, что он принимал как должное со дня приезда Хизер, ушло, испарилось, развеялось.
Совесть с новой силой принялась грызть Слоана.
Дженна широко раскрытыми глазами наблюдала за отцом. Он поспешил поздороваться с дочерью, кривя губы в подобии улыбки, и, рухнув в кресло, подпер руками гудевшую голову.
Волк по-прежнему молчал, хотя выражение его глаз было красноречивее любых слов.
— Знаю, — не выдержал наконец Слоан. — Я вел себя как последний подлец.
— Боюсь, еще хуже, — не согласился Волк.
— Ладно, считай, что твой приятель — просто куча конского навоза. Удовлетворен?
— Почти, — бросил Волк и снова надолго замолчал, чем окончательно истощил терпение Слоана.
— Почему бы тебе не произнести заготовленную речь и не покончить с этим раз и навсегда?
— Ладно, так и быть, — спокойно ответил друг. — Вчера ты перешел все границы. Твоя жена — настоящая леди и, черт возьми, не заслужила, чтобы с ней обращались как с дешевой шлюхой!
— Ты не сказал ничего такого, чего я не повторял бы себе
— Что это на тебя нашло?
Откуда ему знать? И как объяснить причину паники, скрутившей его вчера вечером? Признание Хизер в любви насмерть его перепугало, так сильно, что он попытался избавиться от жены.
— Мне показалось, что Хизер — редкостная женщина, — пробурчал Волк.
— Знаю.
— Ты должен молиться на нее. Повезло тебе с женой.
— Да знаю же, черт побери! — завопил Слоан, но тут же сморщился от боли, пронзившей голову. — Можешь не читать проповеди!
— Но кто-то должен тебе объяснить.
— Ты, кажется, собирался в Денвер! Что тебя здесь держит?
— Поеду, когда сочту нужным. Я еще не сказал всего.
— В таком случае поспеши и оставь меня в покое. Волк невозмутимо поднес чашку с молоком к губам малышки.
— Утверждаешь, что знаешь, какое сокровище тебе досталось? Тогда почему ты ни в грош его не ставишь?
— Я ценю ее, ценю! — запальчиво возразил Слоан.
— По-моему, ты обязан извиниться перед леди.
Слоан молча согласился с ним. Еще бы! Да ему следует ползать перед ней на коленях. С поджатым хвостом! Забыть о гордости. Может, тогда она простит его. хотя ему и нет прощения.
— Я отправлюсь к Джейку, как только пройдет голова.
— Пожалуй, лучше подождать немного, дать ей время успокоиться. На твоем месте я нарвал бы цветов.
— Неплохо бы взять с собой Дженну.
— Верно. Она скорее согласится вернуться с тобой, если найдешь, чем ее подкупить.
Слоан пронзил шурина свирепым взглядом.
— А тебе, кажется, все это представление чертовски нравится, не так ли?
Волк широко улыбнулся.
— Именно. Но я не злорадствую. Просто последнее время ты напоминал ожившего мертвеца. Рад, что в тебе проснулся интерес к жизни. Даже с похмелья ты выглядишь куда энергичнее, чем год назад.
— Брось молоть вздор! Интересно, будет ли тебе до смеха, если Хизер всадит в меня пулю?
Стоя у окна гостиной, Хизер упрямо твердила себе, что плакать нет причин, но слезы непрерывным ручейком катилась по щекам. Ей хотелось бежать, забиться, как раненому зверьку, в нору и зализывать раны. Как мог Слоан так бессердечно оттолкнуть ее?
Но ведь она всегда понимала, что ведет безнадежную битву, пытаясь завоевать Слоана Маккорда, человека, в душе которого царит мрак, а в сердце — горечь.
Хизер закрыла глаза и всхлипнула. Нет, хватит рыдать! Где ее достоинство?! Вместо того чтобы предаваться самобичеванию и жалеть себя, лучше подумай о будущем! По-видимому, нужно уезжать отсюда, и поскорее. Дело дошло до того, что утром она отправилась в город узнать, сколько стоит билет в один конец до Сент-Луиса. Но неожиданно для себя оказалась в редакции газеты «Роки ньюс» и побеседовала с издателем. Гас Макалистер был не только рад ее видеть, но и похвалил за работу над статьями Вернона и предложил постоянное место.