Брак по расчету

Картленд Барбара

Сейчас, когда она вспоминала об этом, ей становилось совестно. Но в то время она считала, ей просто повезло. Соседка, жившая неподалеку, иногда одалживала у мамы платья и ротонды. Она-то и решила купить их, сказав, что через две недели выходит замуж и уезжает.

— У меня мало времени, — сказала она. — А платья вашей матери всегда на мне хорошо сидели. Пожалуйста, Карина, продайте мне что-нибудь из ее одежды. Я скопила двадцать фунтов и смогу вам за все заплатить.

Это было ужасно, но Карина не могла больше работать

в частной конюшне. Отец болел, и ей приходилось оплачивать многочисленные счета: от сиделки, от врача, от аптекаря. Нужно было покупать хорошую еду. Он почти ничего не ел. Но, что важнее всего, нужно было платить за уголь.

Зима была суровая, и уголь стоил дорого. Угольщик ясно дал понять, что не даст ни одной корзины угля, если они не заплатят по счетам.

Эти двадцать фунтов дали возможность продержаться зиму. Карина так и не смогла признаться отцу в том, что она сделала. Сейчас, с грустью думала Карина, она перешила бы эти очаровательные платья для себя.

Вспомнив, что граф очень богат, она повеселела.

Когда Карина выйдет за него замуж, он, конечно, будет одевать ее. Но не могла же она просить его оплатить ее свадебный наряд.

— Давай что-нибудь выберем, — сказала Элизабет и взяла подругу за руку. — Мама хоть и ворчит, что все мои платья ужасно дорогие, в глубине души надеется, что они превратят гадкого утенка в прекрасного лебедя. Бедная мамочка, как бы мне хотелось ей сказать, что она слишком большая оптимистка.

Карина восхищалась манерой Элизабет посмеиваться над собой. Она считала, что только чрезмерная застенчивость не позволяет подруге блистать в обществе. «Когда я выйду замуж, — решила она, — попрошу Элизабет пожить со мной в Лондоне. Может быть, я найду ей хорошего, доброго мужа. Что тут такого? Любая девушка мечтает об этом. А такой, как лорд Дроксфорд, отпугнет любую». У Карины возникло предчувствие, что и ее он легко может запугать.

Элизабет открыла шкаф, Карина увидела множество красивых платьев. Большинство из них — белого цвета. Молодым особам, впервые выезжающим в свет, полагалось быть в белом.

Платья отвечали последней моде — тугой лиф, узкая талия, схваченная поясом, и широкие юбки. Декольте лодочкой открывало покатые плечи, а рукава с буфами из газа или тюля подчеркивали стройность фигуры. Платья были элегантные, но большинство из них украшались лентами, перьями, цветами, бантами, оборками.

— Моя мама любила строгие платья, — тихо сказала Карина.

— Я тоже, — ответила Элизабет. — В этих перьях я, наверное, похожа на разукрашенного отварного лосося на серебряном блюде.

— Какое из них мне можно взять? — спросила Карина.

— Вот это, с кружевом, я сама еще не надевала. А вон то — с атласными бантами и с букетиками роз — мамино любимое. — Она достала из шкафа еще одно платье и сказала: — Это платье маме никогда не нравилось, поэтому маловероятно, что она заставит меня его надеть,

во всяком случае, пока она о нем вспомнит, ты мне его уже вернешь.

С этими словами Элизабет протянула Карине платье из белоснежного тончайшего муслина. Широкая юбка, декольте лодочкой, отделанное тонким кружевом, рукава с буфами… Платье было очаровательное.

— Какое красивое! — воскликнула Карина. — Гораздо красивее других.

— Я тоже так думаю, — согласилась Элизабет. — Но мама считает, что чересчур строгое.

— Я правда могу его завтра надеть? — спросила Карина.

— Ну конечно, — ответила Элизабет. — Давай его аккуратно свернем. Ты верхом?

— Да, — ответила Карина. — Но ты не беспокойся. Зимородок постарел и уже не такой резвый, как раньше.

— Мы совсем забыли, что нужна еще и шляпка! — забеспокоилась Элизабет.

— Хорошо, что напомнила! — ответила Карина.

— У меня их много. Вот смотри!

Элизабет выдвинула один из ящиков шкафа. По крайней мере дюжина шляпок предстала их взору. С высокой тульей, модные во времена Регентства, отошли в прошлое, уступив место маленьким шляпкам, украшенным перьями и цветами. Их носили, сдвинув на затылок.

Головные уборы Элизабет вполне отвечали вкусу герцогини — они были перегружены украшениями.

Карина увидела шляпку из белого муслина и белых кружев. Ее, видимо, предполагалось носить с тем платьем, которое одолжила Элизабет. Карина примерила шляпку и завязала ленты под подбородком. Взглянула в зеркало. Шляпка была прелестна и шла ей необыкновенно.

— Можно мне ее взять? — спросила она.

— А как ты довезешь? — поинтересовалась Элизабет.

— На голове. Я спущусь по черной лестнице, и никто меня не увидит. — Она нежно поцеловала Элизабет. — Обещаю, что когда-нибудь я отблагодарю тебя за твою доброту.

— О чем ты, Карина? — ответила Элизабет, — Для меня так много значит твоя дружба! Только с тобой мне легко и весело. Мама всегда сердится. Ах, Карина, право же, я чувствую себя уродиной. Не могу вымолвить ни слова!

— Когда-нибудь все будет по-другому, — пообещала Карина. — А пока, Элизабет, вспоминай обо мне завтра и пожелай мне удачи.

— Обязательно, — сказала Элизабет. — А ты не боишься туда ехать? Ах, о чем я? Ты никогда ничего не боишься, Карина. Думаю, и свирепый лорд Дроксфорд тебя не испугает.

— А вот в этом-то я как раз и не уверена, — ответила та.

Она еще раз поцеловала подругу и сбежала по черной лестнице, прижимая к груди сверток. На голове красовалась шляпка.

На следующее утро она долго стояла перед зеркалом у себя в спальне. От растрепанной, бледно одетой девочки не осталось и следа. Она вспомнила, как, спрыгнув с дерева, сделала предложение графу Дроксфорду.

Платье Элизабет пришлось почти впору. На талии пришлось в нескольких местах его заколоть. Лиф подчеркивал высокую грудь.