Брак у народов Северной и Северо-Западной Европы
Шрифт:
При обычном ходе сватовства окончательное решение принималось на втором этапе, а на первом же получали лишь предварительное согласие, если, конечно, не было отказа. Так, если девушка не брала залога, оставляя его на столе, это был окончательный отказ. Если же брала, то это значило, что предложение будет обдумано. Беря залог, девушка соблюдала «меры предосторожности»: избегала брать подарок в руки, старалась смахнуть его со стола в передник или корзину для шерсти. Сваты же стремились достигнуть противного — был известен даже обычай опускать платок с залогом за ворот одежды девушки, чтобы он коснулся ее тела: предполагалось, что после этого она «присохнет» к парню.{29}
Следует отметить, что девушка в ходе сватовства проявляла
Родители девушки, если жених им решительно не подходил, прибегали к какой-нибудь вежливой отговорке: невеста молода и т. д. Но никогда не было речи о том, что жених им не нравится, это было бы оскорблением. Тем не менее в случае неудачи сваты обижались и в отместку старались «отвадить» от этого дома других женихов: выходя, они могли плюнуть в очаг, закрыть дверь левой ногой. Хозяева же стремились немедленно оберечься от «порчи»: они засыпали след уехавших горячей золой, заметали его печным веником и т. д.
Оставленный сватами залог считался их односторонним обязательством. Ответного залога они часто не получали, а если девушка и давала какую-нибудь вещь, чаще всего платок, то это было лишь символом того, что у нее хранится залог-кихлат. В течение определенного срока (одна — три недели) залог можно было вернуть жениху. Решающим моментом было традиционное посещение невестой дома жениха — после этого следовало или вернуть залог, или проводить сговор.
Вне зависимости от этого девушка, не сообщая своим родителям, могла через несколько дней после сватовства отослать залог (с какой-нибудь деревенской старухой) жениху. Это означало, с одной стороны, что у девушки есть и другие претенденты, а с другой — позволяло и жениху отказаться от его предложения (ведь иногда парень видел девушку при сватовстве впервые). По некоторым данным, если девушка действительно хотела отказать жениху, то к его залогу она добавляла какую-нибудь вещь — платок, варежки и т. п.{30} Обычно жених, получив обратно кихлат, тут же вез его вновь невесте, подтверждая свое предложение.
Посещение невестой дома жениха проходило по-разному в зависимости от обстоятельств и местных традиций. Весьма разнообразны и наименования этого визита в разных частях страны. Наиболее распространенными были «смотрины дома (или двора)» (kodinkatsonta, talonkatsojaiset) или «места для прялки» (rukin siijan katsominen); кроме того, известны названия «неделя (проверки) годности», «невестина неделя», «штанная неделя» (kelpausviikko, morsiusviikko, housuviikko) и др.
Если семья жениха была мало известна, «смотрины» его дома были настоящими: девушка отправлялась туда с отцом, который смотрел скот, поля и т. д., чаще же ее сопровождал кто-нибудь из старших женщин — замужняя сестра, тетка и т. п. Визит мог быть коротким, но обычно девушка оставалась в доме жениха на неделю, выполняя при этом какую-либо чистую работу: ткала, шила, вязала. В некоторых местностях она должна была сшить жениху верхние и нижние штаны, а также чинить белье, штопать носки, что и отразилось в некоторых приведенных выше названиях визита невесты.
В Похьянмаа девушка нередко отправлялась в дом жениха на «неделю пригодности», т. е. во время жатвы, и должна была показать, как умеет работать. Одна женщина из Похьянмаа рассказывала, что в свое время в доме жениха всю неделю работала на мятье конопли, вставая в 3 часа утра.{31}
В Варсинайс-Суоми и Уусимаа посещение невестой дома жениха происходило только после церковного оглашения, т. е. перед самой свадьбой, и имело иную цель. Приезжая на «гощение» (morsiankesti), невеста привозила родственникам жениха подарки; раздача их на свадьбе, как это было принято ранее, здесь исчезла.{32}
Итак, если после визита в дом жениха девушка (или, точнее, ее родители) решала принять предложение, сваты приезжали уже для проведения обручения. Обручение имело юридическую силу и после него в случае нарушения
Формы обручения были очень разнообразны. Не останавливаясь на всех локальных вариантах, отметим, что основные различия наблюдались между западной и восточной частями страны, хотя к концу прошлого века их граница настолько передвинулась, что ареал восточнофинской обрядности занимал лишь узкую юго-восточную часть финляндской Карьяла.
Характерной чертой восточнофинского обряда обручения было участие в нем родни невесты. Родственники не только присутствовали, но и одаривались сватами, что подчеркивало их роль в заключаемом соглашении.
Невеста обычно получала из рук жениха подарки, которые, как и залог, назывались «кихлат», и давала ему в ответ какую-нибудь вещь собственного изготовления (варежки, носки), после чего они обменивались рукопожатием. Отцу и матери невесты сваты вручали «головные деньги» (p"a"araha), которые рассматривались в народе как возмещение родителям расходов на воспитание девушки. Даже бедняки старались иметь в качестве «головных денег» серебряную монету. Нередко это была сумма, равная стоимости коровы. Правда, отец, получивший «головные деньги», как правило, отдавал их потом дочери, и они возвращались в хозяйство ее мужа. Деньгами одаривались и родственники девушки, часто у сватов была для этого припасена целая груда медных монет. Деньги бросали также на пол — «кошке» (их подбирали дети) и за печь — «домовому».
Сваты, в свою очередь, обыкновенно получали подарки в виде разных текстильных изделий, изготовленных невестой.
В западной части Финляндии родня обычно не присутствовала на обручении. В Варсинайс-Суоми считалось, что на этой церемонии вообще не должно быть никого, кроме родителей невесты. В Хямэ, напротив, это событие отмечалось очень празднично, устраивались угощение, танцы, но гостями были преимущественно соседи, а не родня.
В прошлом церковь пыталась «включиться» в обряд обручения и требовала обязательного присутствия на нем пастора. Он читал молитву, передавал невесте подарок жениха и разнимал их руки после рукопожатия. С того времени, как оглашение брака в церкви и венчание прочно вошли в быт, заключение брака оказалось уже под достаточным контролем церкви и присутствие пастора на обручении отпало. В ритуале, однако, сохранились чтение молитв, пение псалмов, чем руководил обычно сват.
Подарки-кихлат, которые получала невеста в ходе сватовства, передавались ей чаще всего в два приема: одна часть при сватовстве, другая при обручении. Хотя в обоих случаях подарки назывались «кихлат» (буквально: «залоги»), значение их было различным. Кихлат, взятые при сватовстве, можно было вернуть, после обручения это уже был подарок, обязывающий вступить в брак.
При обручении в разные времена дарили различные вещи, не говоря о том, что их ценность и количество зависели от состоятельности жениха. «Бедные имели только шелковый платок, у богатых были припасены серебряные рубли».{33} В кихлат обычно входили какая-то сумма денег (богатые люди специально копили серебряные и даже золотые монеты), украшения (фибулы, броши, серьги), упоминаются серебряные и мельхиоровые ложки, а также некоторые предметы одежды. Практически обязательным были один или два (большой и маленький) головных шелковых платка, нередко дарили ткань на платье, башмаки. Богатые крестьяне дарили также золотые цепочки, медальоны, позже часы. К концу XIX в. в состав кихлат вошло и кольцо, у богатых — золотое, но чаще серебряное. Бедняки не имели возможности купить кольца и даже для венчания одалживали их у знакомых.{34} Когда невеста шла в церковь, она надевала украшения и платки, полученные при обручении.