Брак
Шрифт:
– Гейб, это я! – закричала она. – Как странно! Откуда ты узнал, что я здесь?
Услышав это, Тим придвинулся ближе. Судя по всему, собеседник Делии был озадачен и даже раздражен. Крей, который читал в углу, поднял голову. Габриель, таинственный американец, которого на виду у Анны-Софи увели полицейские! И Тим, и Крей сразу поняли, что значит этот человек для Делии.
Она подробно рассказала звонившему обо всем, что произошло с ней, долгое время слушала молча – видимо, рассказ о том, как он провел последние две недели. Неуловимый Габриель.
– С тобой все в порядке? Где ты? Мне пришлось покинуть отель, там было небезопасно, – объяснила
Она посмотрела на Крея.
– Можно, мой друг побудет здесь? Только до тех пор, пока он не получит паспорт, не заберет из отеля вещи и не купит билет на самолет.
Крей переглянулся с Тимом. Наверное, Габриель и похититель манускрипта – одно и то же лицо. Но откуда ему было знать, что Делия здесь? Кто дал ему номер телефона, который не значился в справочнике?
– Конечно, – закивал Крей. – Ему здесь будут рады. Пусть приезжает.
Делия передала его слова Габриелю, кивнула и просияла. Очевидно, он принял приглашение.
– Не могли бы вы объяснить ему, как добраться сюда? – попросила Делия, протягивая Крею телефон.
– Привет, – произнес Крей с непривычной развязностью. – Мы будем очень рады видеть вас здесь!
Он подробно описал, какие автобусы идут от Версаля, как пройти через деревню, предупредил о собаках. Сторожевыми псами Крей несказанно гордился. Чуть ли не каждый день какой-нибудь незадачливый посыльный, сойдя с тропы, оказывался в окружении рычащих ротвейлеров, которые подчинялись только приказам дрессировщика-бельгийца в сапогах, похожего на эсэсовца.
– Рад за вас, Делия, – произнес Крей, положив трубку. – Ваш друг цел и невредим. Вы покинете Францию, как только получите паспорта, а до тех пор можете пожить здесь.
– Как это мило с вашей стороны! – воскликнула Делия. – О Господи, какое счастье!
Но даже радость Делии оттого, что Габриель наконец-то дал о себе знать, не разрушила ее недавно возникшую дружбу с Креем: вскоре после звонка он увел ее в другую комнату, подчеркнуто исключив Тима из их маленькой компании.
Глава 30
ОСВОБОЖДЕНИЕ ПОД ЗАЛОГ
Понадобилась неделя, чтобы потрясенную и взбешенную Клару отпустили домой под залог. Следователь уже собирал документы, готовясь к процессу и обещая, что он состоится незадолго до Рождества. Крей приехал за женой вместе с одним из адвокатов на «лэндровере». Будто на вокзал, после поездки за покупками, с горечью подумала она, выйдя из тюрьмы, встряхивая волосами и щурясь от яркого осеннего солнца – униженная, грязная и злая. Защитники французского правосудия столпились во дворе тюрьмы, провожая ее взглядами. Крей уловил недовольство Клары.
– Тебе нужен был лимузин и церемонии, – рассмеялся он. – Как я об этом не подумал!
– Нет, нет! – Но в душе она злилась на мужа за то, что ей пришлось проторчать в тюрьме так долго, а он – на нее за то, что не сумел вызволить ее быстрее, хотя делал все возможное. Поговаривали, что американский посол просил об освобождении Клары на Кэ д’Орсе. [41]
– Об этом сообщил мне сам Жан Бомарше, – добавил Кристоф Оливер, юрист-француз из фирмы «Биггс, Ригби, Денби и Фокс».
41
Название
После освобождения Клары прошло несколько дней, но Тима не покидало ощущение, что атмосфера в замке становится все более напряженной. Может, ротвейлеры и дрессировщик в жокейских сапогах вносили в нее нотку тревоги и опасности? Или же все дело было в энергичном вмешательстве со стороны Крея, который теперь беспокойно расхаживал по комнате или выходил из дома, проверяя бдительность псов, словно какой-нибудь лорд из готического викторианского романа, которые так любила Анна-Софи? А может, раздражение и даже гнев излучала сама сдержанная, благовоспитанная Клара?
Считая себя уравновешенным человеком, Клара поначалу даже не поняла, что ее душит гнев. Когда Серж вместе с адвокатом Крисом Оливером приехал за ней в тюрьму, Клара отчасти обрадовалась, увидев их, воспылавших праведным негодованием, приведших систему правосудия в движение, сумевших нажать на нужные рычаги. Она понимала, что несправедливо винить Сержа, хотя упреки накапливались в ней, по пути обрастая ракушками других провинностей и разочарований. Ларс. И многое другое.
Да, с одной стороны, она понимала, что Серж ни в чем не виноват. Она восставала против охоты еще яростнее, чем он, в какой-то степени ей нравилось быть мученицей, благородным борцом за правое дело. Но когда она вспоминала о том, что это не Серж сидел в тюрьме, что он даже не поспешил вызволить ее оттуда, что с дьявольской предусмотрительностью записал дом на нее, отослал Ларса из родного дома, разнес в пух и прах все ее убеждения и взгляды, смял их своими деньгами, праздностью, летаргией артистического отчаяния, которое окутало ее жизнь, подобно ядовитым миазмам, то в ней вскипала слепая безудержная ярость, потому что выхода у Клары не было и ей оставалось только смириться со всем этим и терпеть.
Впервые после освобождения Тим увидел Клару, когда подъезжал к ее дому. Она сверкнула своей обольстительной, лучистой улыбкой и взяла его за руку, словно для того, чтобы защитить от собак. Тиму показалось, что она похудела – лицо осунулось, под глазами пролегли тени. Но худоба только подчеркнула ее красоту, придавая ей что-то неуловимое.
– Добро пожаловать, Тим. Вы так помогли Сержу, – сказала она так, будто Крей был калекой, от которого нельзя отойти ни на шаг.
В доме уже был один адвокат, Брэдли Данн, опять-таки из фирмы «Биггс, Ригби, Денби и Фокс». Он внимательно поглядывал на Клару, словно пытаясь определить, какой ущерб ей нанесло пребывание в тюрьме, и предъявить претензии на суде.
– Как вы пережили столько ужасных ночей и дней в тюрьме? – спросил Тим.
Конечно, ему, как и всем остальным, хотелось услышать рассказ о тюрьме, и Клара охотно поведала ему об этом, хотя за последние двадцать четыре часа она повторяла свою историю бессчетное число раз. За это время рассказ утратил эмоциональность и стал более практичным – речь шла в основном о безвкусной костлявой рыбе и дрянном заменителе кофе, напитке из цикория.
– Вы знаете, как болит голова, если вдруг прекратить пить кофе? – говорила Клара. – Эти головные боли ужасны, от них ничто не помогает. Они начались на второй день. Боль настолько сильна, что невозможно даже подняться с койки. В конце концов боль слегка утихла, но, едва вернувшись домой, я первым делом попросила чашку кофе.