Брак
Шрифт:
"Откуда деньги"...
"Кто приказал убить Лопеса?"...
Последний допрос вёл Калеб Тюр. Тот самый Калеб Тюр – остроносый зануда, до жути похожий на хорька. Его повысили, и плешивый подлипала стал детективом. Теперь Калеба распирало от чувства собственного величия, и от широты душевной бывший сержант приказал снять с Ларго наручники.
– Между нами случалось некоторое недопонимание, – пропел Тюр, глядя в гигантское зеркало на серой стене допросной, и Киму показалось, будто
Чёртов хорёк...
Ким потёр запястья: на коже остались красные следы. Он вспомнил, как грозил Тюру вырвать кадык. Да, непонимание случалось, что тут скажешь...
– Уверен, сейчас вы согласны сотрудничать, господин Ларго. – Калеб скрестил руки на груди. – Прежде всего это в ваших интересах. Я хочу помочь вам, Ким. В самом деле, хочу. Возможно, я – ваша последняя надежда. Вы готовы ответить на мои вопросы?
Ким кивнул: пренебрегать "последней надеждой" – дело гиблое. Особенно в его положении.
Мало ли, а вдруг?
Он приготовился изложить всю историю полностью. С самого начала. С того момента, когда Реваж вызвал их с Магой к себе...
– Итак... – Бывший сержант упёрся ладонями в стол и нагнулся к самому лицу. – Когда вы начали работать на Кибериум?
Воздух стал плотным, и Ларго понял, что задыхается. В ушах зазвенело. Бессильная ярость обожгла, точно кипящая магма и... хлынула наружу: не слишком соображая, что делает, Ким кинулся на плешивого хорька. Сгрёб за химок и...
Глупая мальчишеская выходка обошлась дорого. Очень дорого.
В допросную влетело четверо громил. Они скрутили Ларго, точно он был тряпичной куклой, и прижали к стене, да так, что кости захрустели. Мелькнул белый халат. Шприц. Острая игла больно впилась в предплечье...
Инъекция подействовала мгновенно, и Ларго превратился в овощ. Он вроде бы всё соображал, но происходящее казалось нереальным, растянутым во времени и пространстве. Голоса сливались в монотонный гул, а лица искажались до неузнаваемости и расплывались кляксами.
– Вы убили Лопеса? – рявкнул Тюр, прижимая платок к расквашенному носу.
– Н-не знаю... – еле-еле пробубнил Ким. Он и в самом деле не знал. Не помнил. И это пугало...
***
На него повесили всё: и Лессера, и Лопеса, и даже Карра, чьё дело давно закрыли. Обвинили в похищении Маги, злоупотреблении служебными полномочиями, коррупции и саботаже. Его превратили в продажную шкуру, предателя, наркомана и убийцу. И всё это – за одну неделю...
Агломерация гудела. Газеты пестрели заголовками: «Прославленный детектив Ларго оказался пешкой Рольфа Этингера», «Кибериум прибрал к рукам Особый отдел. Что дальше?», "Любимая игрушка Кукловода скрывает правду о киборгах!" и так далее, и тому подобное...
Слухи ползли и множились, как раковые метастазы.
Почему я не послушал Реважа? – думал Ким, когда сознание чуть прояснялось. – Почему? Сделай я, как требовал старый боров, ничего бы не случилось. Ничего! Ни с Магой, ни со мной.
***
Суд
Никчёмная театральная постановка, итог которой заранее ясен всем. Когда огласили приговор, Ким даже не вздрогнул.
Смерть через повешение...
Кто бы сомневался!
– Вы имеете право на последнее слово, – прогудел судья. Носатый и круглолицый, в парике и мантии он напоминал филина. – Вам есть что сказать?
Ларго поднялся с большим трудом: ноги норовили подогнуться, голова шла кругом, а к горлу подкатывал ком.
– Я невиновен, – твёрдо заявил он и повалился на пол под возгласы заседателей.
Невиновен.
Невиновен...
Невиновен!
Никому нет до этого никакого дела! Никому! Никому!!!
– Меня подставили... Подставили! – кричал Ким и летел сквозь тьму, а за ним гналось двухголовое чудовище с окровавленной пастью на пузе...
В себя Ларго пришёл в камере, что представляла собой каменный мешок размером чуть больше гроба, с толчком сомнительной чистоты в одном углу и узкими нарами – в другом. Отсутствие окна компенсировалось жужжащей лампой, которая больше трещала, чем давала света.
Комок в горле сделался непереносимым, и сдерживать рвотные позывы Ким больше не мог: его стошнило, едва он добрался до грязно-жёлтого унитаза. Однако облегчения Ларго не испытал: потолок по-прежнему кружился, а серые стены ходили ходуном. Еле-еле, полуползком, он добрался до койки. Упал на пропахшие плесенью простыни и сжался в комок. Хотелось выть. Орать. Вопить и царапать стену, ломая ногти. Но он просто закусил костяшки пальцев и зажмурился. Его трясло, как в лихорадке. Перед мысленным взором возник Реваж. Седые космы комиссара топорщились, а поросячьи глазки блестели.
«Ну что, доигрался, идиотина? – ревел старый боров. – Герой хренов! Щенок!». Опухшая комиссарская рожа вздрогнула и расплылась. Вместо неё Ларго увидел молодое лицо. Пухлые губы, васильковые глаза... «Я рассчитывал на вас, детектив, – прошептал Альбер Ней. – Вы обещали помочь. Обещали!»... Следом появился Мага. Он ничего не сказал. Улыбнулся, сверкнув брекетами, и отсалютовал чумазой ладонью...
– Я невиновен, – прохрипел Ким, обливаясь холодным потом и комкая засаленную простыню. – Невиновен! Невиновен!!!
***
Сон – маленькая смерть. Отличная тренировка перед казнью. Ларго не заметил, как уснул. Не потерял сознание, а именно уснул: провалился в сладкое небытиё, как проваливаются в чёрную пустоту космоса падающие звёзды.
Ким не знал, сколько проспал, но предпочёл бы не просыпаться вовсе. Да где уж там...
Жуткий скрежет и оглушающий лязг разбудили бы даже покойника: тяжёлая дверь завизжала на ржавых петлях и распахнулась.
Ларго разлепил глаза, попытался сесть и собрать мысли в кучу. Получилось плохо.