Браки расторгаются в аду
Шрифт:
Она облизнула губы.
– Чтой-то вы, Зинаида Андреевна не так поняли. Девка-то и впрямь померла.
– Говори нормальным русским языком. Без всяких «чтой-то», «неужто», «надысь». Я прекрасно знаю, что ты это умеешь. Хватит кривляться. Не на сцене.
– Какая вы сердитая, – прищурилась Анисья. – Ну, как вам будет угодно.
– Замечательно! Вот так и говори. Постой.
Я подошла к тумбочке, на которой лежала моя сумочка, и достала из нее диктофон.
– Что это? – поежилась Анисья.
– Я хочу записать твои признания.
– Да пишите! – ухмыльнулась она. – Контора пишет.
– Тогда начинай. – Я нажала на кнопку и положила диктофон в метре от нее на соседнее кресло. – Микрофон чувствительный, так что каждое твое слово впоследствии будет воспроизведено. Так что случилось с Анжелой?
– Это я в нее стреляла.
– Что-о?!
– Что слышали. Я ее убила, говорю.
– Но зачем?
– А затем. Ваш приказ выполняла.
– Какая чушь! Мы который день ходим по кругу! Я такого приказа не отдавала, и ты прекрасно это знаешь!
– Вы хотели, чтобы она умерла, – упрямо сказала Анисья.
– Каждый человек хочет чьей-то смерти. Когда сосед по даче роет бассейн в метре от твоего забора, а потом твой дом начинает уплывать, ты ему кричишь через забор: «Чтоб ты сдох!» Люди каждый день посылают кому-то проклятия. Если квалифицировать это как покушение на убийство, не останется ни одного человека, который не оказался бы за решеткой.
– Так-то оно так, – неприятно усмехнулась Анисья. – Только тут не забор. Она у вас мужа увела. Ребенка ему хотела родить. А вы бесплодная.
– Да с чего ты взяла?! Может, это мой муж стерилен?
– Всегда виновата баба, – уверенно заявила Анисья. – Вы думали, что она беременна, а вам этот ребеночек не нужен. Как вы кричали, когда узнали об этом. Помните?
– Ну, было, – призналась я. – Потому что я расстроилась.
– То-то. – Она опять облизнула губы.
– Ты хочешь сказать, что сделала это ради меня?
– А для кого?
– Не верю! Ни одному твоему слову не верю, – выпалила я сердито. – Почему ты не хочешь сказать мне правду?
– Так я вам правду говорю! Как взяла из кабинета Иван Иваныча пистолет, пошла и убила ее. Братья были пьяные, ничего не помнят. Потом сунула пистолет Кольке в руку, чтобы на нем остались его отпечатки. Наутро сказала ему, что убил он, братья тело в лес свезли на тачке, а потом Колька к вам поехал за деньгами. Заодно и пистолет подбросил.
– Зачем?
– Мы же не думали, что у вас обыск будет. Что вы в морг поедете за этим обрубком. Патологоанатом вас и сдал. Братец ее шухер навел. Эрик. Видать, не поверил он мне. Догадался, что не Анжела звонит. В полицию побежал. А у них бесхозный труп. Была бы она белая, ее бы всю жизнь искали. Ну, пропала и пропала. Но он сказал «темнокожая девушка». У нас же не Африка. Ее сразу и опознали. А потом стали про руку допытываться: куда делась? Мужик вынужден был во всем признаться. Описал вас: дама, мол, приходила,
– Но откуда ты все это знаешь?
– Так от следователя! У меня ж с Эриком тоже очная ставка была!
– Зачем?
– Чтобы он мой голос опознал. Я ведь призналась, что звонила ему от имени сестры.
Какое-то время я молчала, потрясенная. Вроде бы все сходилось.
– Я ж понимаю, если не переведу на кого-нибудь стрелки, то мне придется за все отвечать, – вздохнула Анисья. – Вот я и подумала: толку-то от этих алкашей? Все равно до белочки допьются и подохнут под забором. Ну и подставила их.
– А заодно меня.
– Так вам все равно садиться, Зинаида Андреевна.
– Что-то тут не так. – Я взволнованно стала ходить по комнате. – А как же сказка?
– Какая сказка? – уставилась на меня Анисья.
– О мертвой царевне. Там в конце свадьба.
– Вы, часом, не тронулись? – подозрительно посмотрела она на меня.
– Мое психическое здоровье в полном порядке, можешь не сомневаться.
На самом деле, если бы не Пушкин, я бы ей поверила. Но как же гроб, который разбил королевич? «И царевна ожила…»
– Нет, что-то не так, – упрямо сказала я. – Мне надо подумать.
– То есть вы мне не поверили?
– Нет.
– Экая вы… Я во всем призналась, чего ж вам еще? В убийстве призналась.
– Не то… – поморщилась я.
– Ну так что мне делать?
– Ничего. Пока иди. Ах да! Где ты сейчас живешь?
– У подружки.
– Не у Юли, часом?
– Нет. У Паши, – вдруг призналась она. – Мы ж земляки. Вот он и приютил.
– Можешь возвращаться к себе в квартиру. Надеюсь, ты больше не будешь от меня прятаться?
– Так я и вещички с собой прихватила. – Она кивнула на сумку, стоящую у ножки кресла. – Думаю: признаюсь во всем и буду дожидаться своей участи.
– Вот даже как.
– Вместе сядем, – заверила меня Анисья.
– Спасибо тебе!
– Не за что.
– Ладно, иди.
Она встала.
– Я вам тут гостинец принесла, Зинаида Андреевна. – Анисья полезла в сумку. – Так сказать, мировую. Я ж знаю, что теперь о вас никто не позаботится. А вы небось с голоду умираете?
– Есть немного, – призналась я.
– Иван Иваныч вас диетическими супчиками пичкает, а вы стесняетесь сырого мяса попросить. Соскучились небось?
– Да, мне теперь на кухню ходу нет. Ем, что дают.
– Так я вам карпаччо приготовила. Ваше любимое. Встала засветло, на рынок сбегала, телятинки парной прикупила, – напевно заговорила Анисья. Все как в былые времена. Она достала из сумки судок и протянула мне: – Держите!
– Вот спасибо! – Я откровенно обрадовалась. Меня это диетическое питание достало. Для фигуры, конечно, полезно, но меня от овощей, приготовленных на пару, уже тошнит.