Браки расторгаются в аду
Шрифт:
– Но куда же вы пойдете! – всплеснула руками Анюта.
– Я что-нибудь придумаю.
Мы наконец избавились от последствий визита Анисьи, от трупа моей любимой собаки и от куска обожаемого мною мяса. Все это обрело вечный покой в картонной коробке, которую с плачем унесла Анюта. Ей было страшно, она боялась умереть, и горько, оттого что со мной связалась. Она хотела всего лишь стать начальницей над всей прислугой в доме, иными словами, сделать карьеру. А вместо этого идет хоронить криминальный труп. Хоть речь и идет всего лишь о крохотной собачке, все равно обидно.
Я же всерьез задумалась: где спрятаться?
Братья
Как я уже говорила, близких подруг у меня нет, кроме Анисьи, но та оказалась предательницей. Любовника тоже не имеется, я никогда не изменяла своему Иван Иванычу. Вся наша совместная с ним собственность принадлежит ему, ключи от московской квартиры у меня отобрали, и она, скорее всего, опечатана. Да и найдут меня там быстро. Надо спрятаться так, чтобы никому не пришло в голову искать в той дыре Зинаиду Андреевну Цареву.
И тут меня осенило. Конечно! Я спрячусь в избушке у братьев, заодно поищу там следы Анжелы! Надо же узнать, чей именно труп Коля-и-Толя свезли в лес под видом темнокожей невесты Иван Иваныча? И вообще, они ли это сделали? Вот зачем так пить? Были бы братья нормальные, сами бы рассказали всю правду. А так мне придется выполнять лишнюю работу.
Я торопливо начала собираться. Мысль воспользоваться своей машиной я отмела сразу. По ней меня легко найдут, она приметная. Красный «Мерседес-купе». Это все равно что фонарь зажечь перед своим убежищем: «Все сюда! Зинаида Царева прячется здесь!»
Поэтому минимум вещей. Пару сумок, не больше. Белье, косметика, предметы личной гигиены. О том, чем я буду питаться в избушке у братьев, я не думала. У меня теперь надолго пропал аппетит.
– Выйду через черный ход, – сказала я Анюте. – Никому не говори, что меня нет. Пока муж не хватится. А когда он станет кричать – скажешь, что не видела меня весь день. И понятия не имеешь, где я нахожусь.
Она молча кивнула.
Почему-то я была уверена, что, как только появится Иван Иваныч, горничная побежит к нему с докладом. Единожды разочаровавшись в людях, невольно начинаешь всех подряд считать предателями и негодяями. Анюте я не доверяла.
– Куда же вы пойдете, Зинаида Андреевна? – всплеснула руками она.
– В Москву поеду. Спрячусь там.
– Но на чем? Неужто на своей машине?
– Такси поймаю. Не переживай, со мной все будет в порядке.
– Вы мне хотя бы позвоните, – всхлипнула она.
– Конечно! Глянь – никого там нет, на лестнице?
Она метнулась в холл и, вернувшись буквально через пару минут, заговорщицки сказала:
– Никого. Можете идти.
Я, стараясь не шуметь, спустилась на первый этаж. Впервые мне пришлось воспользоваться дверью для прислуги, чтобы покинуть дом, куда я раньше входила и откуда выходила исключительно с парадного крыльца для хозяев и их гостей. Видать, время мое кончилось. Я, как беглая рабыня, таясь и пригибаясь, кралась к шлагбауму, за которым меня ждала свобода.
– Какая же вы храбрая, Зинаида Андреевна! – с восхищением сказала Анюта на прощание.
– Возвращайся в дом, тебя могут хватиться.
– Так вы мне позвоните? Я буду вам помогать.
«Не сомневаюсь», – подумала я и всячески заверила ее, что буду держать связь. Мимо Паши мне удалось прокрасться незаметно. Во всяком случае, я на это надеялась, меня ведь не окликнули.
По счастью, идти пришлось недолго. В избушке братьев меня ждал сюрприз. Даже два, и оба неприятных. Во-первых, дверь была опечатана, а во-вторых, там царил дикий
Дом оказался очень старым и на удивление большим, хоть и одноэтажным, но с огромным чердаком, куда вела шаткая лестница. Мне пришлось тщательно его обыскать в поисках разгадки исчезновения Анжелы. Но увы! Никаких следов ее пребывания здесь я не обнаружила. Говорят, были какие-то женские вещи. Теперь они исчезли, их забрали при обыске и приобщили к делу в качестве улик. Еще говорят, на них не было следов крови, и это лишь подтверждает мою версию: Анжела жива.
Я, сказать по правде, надеялась, что она прячется здесь, когда сюда шла. Но опять-таки, увы! Темнокожей девушки в тереме у братьев не было. Не было и плазмы, которую я велела купить Анисье, чтобы Анжела не скучала взаперти. Предательница оказалась еще и воровкой. Потом я вспомнила, что на эти деньги Анисья поила братьев, дабы те не вспомнили, стреляли они в Анжелу или нет.
Мне стало тоскливо. Я не представляла, что делать дальше. Прятаться здесь? До каких пор? До скончания века? Такая жизнь немногим лучше смерти. Лучше уж сдаться полиции. По крайней мере, в тюрьме мне не угрожает опасность лишиться жизни. Вот до чего дошло!
Я вдруг почувствовала голод. Физический труд, свежий деревенский воздух, напряженная работа мысли – все это зверски разжигает аппетит. Я пошарила в холодильнике и в шкафах и – о счастье! Обнаружила запасы лапши! Той самой, которую надо только залить кипятком, чтобы получился вполне съедобный продукт. Я была настолько голодна, что съела два стакана этой, прямо скажем, откровенной дряни с таким удовольствием, с каким раньше вкушала черную икру. От сытости и тепла, разлившегося по всему телу, я повеселела. Как говорится, утро вечера мудренее. Надо просто лечь спать, а утром, на свежую голову, решение обязательно найдется.
К тому же я представила себе, как мечется по дому разгневанный Иван Иваныч, как Анисья докладывает своим сообщникам о провале операции «смерть злодейки». Я их всех оставила с носом. Эта мысль меня грела больше, чем съеденный суп. Я взяла книжку и залезла под одеяло.
Да-да! Среди крайне необходимых мне вещей, прихваченных из особняка на Новой Риге, нашлось место и томику Пушкина! После случившегося со мной с его сказками я бы никогда больше не рассталась. Ситуация точь-в-точь повторилась. Злая царица подсунула падчерице отравленное яблоко.
Выходит, царевна-то я? Мне пришлось спрятаться в тереме у братьев, меня хотели отравить, моя собака подохла, отведав отравы. А как насчет свадьбы? Это что, тоже должно случиться со мной?
Я крепко задумалась. Вот ведь как бывает. Человек подчас считает себя одним, а на самом деле он совершенно другое. И что такое я, Зинаида Андреевна Царева? Для кого-то олицетворение зла, чудовище, а на деле жертва. Мне крепко досталось за мое слабоумие. За доверчивость. А главное, за доброту. Меня чуть не убили. Спасибо Кики, которая меня спасла!