Браконьеры
Шрифт:
— Не знаю… Может быть…
Я не вижу ее глаз, но так, пожалуй, лучше.
— Когда ты будешь в городе?
— Не знаю… Наверно, в среду утром.
— Я тебе позвоню. Может быть, пойдем куда-нибудь, поговорим… Нет, не спеши отказывать мне! Ты не знаешь, как много накопилось… Так ты согласен?
Я долго молчал. Гораздо дольше, чем следовало, но она ждала терпеливо и тихо.
— Да.
Надя встала на цыпочки, приложилась губами к моим губам, медленно повернулась и пошла к даче. С веранды на меня пристально смотрела черепашья физиономия.
V
Дяко
— Налей ему, что ты с ним церемонишься!
— Что — гуляют?
— Гуляют, что им… А как там? — Голос у Дяко глухой и усталый больше, чем всегда.
— Я принес тебе подарок от любезных хозяев дачи «Очарование»! Это американские…
Даю ему сигареты и в двух словах рассказываю обо всем — кроме встречи с Надей. Потом снова спрашиваю, чем занята компания Генчева.
— Чем заняты? Надрызгались, как свиньи. Позвонили сюда, что автобусы придут только утром, ну, тут наши герои и распустились. Те застряли в Козарице. Из города им вышлют снегорасчистку.
— К чертовой бабушке их всех!
Вынимаю из кармана куртки «Куин Энн». Пьем по очереди по глоточку.
— И этот гостинец оттуда? Неплохо там тебя встретили! — В глазах старого лесничего грустная ирония.
— Ты знаешь, что я видел там, на даче?
Я делаю длинную паузу и медленно, четко произношу:
— Я видел голову и рога рыжего муфлона, которого застрелили весной!
— Да ты что?! Неужели?
— Не может быть никаких сомнений!
— А кому принадлежит эта дача?
Я назвал ему фамилию хозяина дачи, и у Дяко просто глаза на лоб полезли.
В столовой кто-то из женщин заверещал дурным голосом «Градил Илия килия» [6] , так что у меня схватило под ложечкой.
— Что ж нам теперь делать? Ведь тут может такое завертеться…
— Мы, конечно, схватим их с поличным, но прежде надо выяснить, кому принадлежит карабин и не замешан ли во всей этой истории наш Митьо, не он ли посредник между браконьерами и этими типами, которые украшают свои дачи рогами муфлонов!
6
«Строил Илья келью» — болгарская народная песня.
— Это не так-то легко, — задумчиво произнес Дяко. — Ты же знаешь, что хозяин дачи большая шишка…
— Ну и что? Из-за того, что он шишка на ровном месте, мы должны все это замять?
— Ты расскажешь все Генчеву?
— Ни в коем случае! По крайней мере сейчас он ничего не должен знать.
В столовой по-прежнему вопили, от этих звуков у меня заболели зубы…
— Ну и дела пошли! — Дяко покачал седой головой. — Сначала Марина подбросила тебе про тайник в Чистило и ты нашел там карабин,
— А если прибавить одичавших собак и этих крикунов в столовой — картина будет полной!
— Не совсем. Я вот все время думаю, какая связь может быть между тайником, звонком из школы и выстрелом в тебя…
— Но ведь никто не может доказать, что стреляли в меня!
— Может — не может, но ведь это так! — злится старик.
— То, что я нашел вчера узел, знают только два человека — ты и Марина.
Из столовой раздавался уже целый хор орущих пьяниц: «Отнизу ииде Ииринаа… отниизу ииде Иириннаа…»
— Меня можешь не считать, — отмахнулся Дяко. — Остается Марина. Почему не прижмешь ее как следует? Может, она чего и сболтнула Митьо или Василу…
— Попытаюсь. Ты приготовил список?
— Да, чуть не забыл. Вот он, — и Дяко сует мне в руки исписанный лист бумаги. — Никого из наших не было в группе, которая шла от Большой поймы к водохранилищу.
— Однако любой из них мог поручить кому-то из Дубравца: так и так, дескать, спустись с Поймы, войди в школу, позвони на базу, потом спрячься у дороги и подкарауль Борова. Не обязательно убивать его, можешь просто напугать, пусть знает, что мы не лыком шиты!..
Скоро одиннадцать, и если мы сможем хоть немного отдохнуть, то для этого уже пора разгонять веселую компанию. Входим в столовую. В воздухе повис тяжелый запах жареного мяса, алкоголя и табачного дыма. Никто на нас даже внимания не обращает. Только Генчев вопросительно глядит на меня — «ну как?». Я делаю ему знак, что все в порядке, и он посылает мне воздушный поцелуй… Ладно, пусть старик не волнуется — пока. Завтра или послезавтра ему будет ох как трудно, когда он узнает, у кого мы нашли рога…
Пьяные гости продолжают тянуть заунывную песню про Илью — келью. В их разнобой вдруг ввинчивается писк «активистки» — «Уплываешь ты в Египет пароходом „Мажестик“!» Бобев не сводит глаз с Марины, отбивая такт вилками, шеф помогает ему, тряся спичечным коробком, получается что-то вроде «ансамбля»… Мамин птенчик, уронив голову меж тарелок с объедками, похрапывает, Васила нигде не видно, а директор школы, совершенно бухой, повернувшись красной шеей к журналистке, стучит кулаком по столу и ожесточенно выкрикивает:
— Никакой реформы в образовании провести не дадим! Запомни мои слова!..
Наконец меня видит журналистка, сладко улыбается и приглашает сесть рядом. Как бы не так, только этого мне недоставало! Приветственно машу ей рукой — дескать, погоди, милая, — вызываю Марину, и мы выходим из столовой. Бобев недовольно поднимает правую бровь и продолжает орудовать вилками, правда с меньшим энтузиазмом.
— Марина, кто где будет спать?
— Бобев ляжет у тебя, Генчев и этот, из общества охотников, — в первой проходной комнате для гостей, а обе женщины — во внутренней комнате. Тебе остается канцелярия.