Бракованное чудо
Шрифт:
– Милая деточка, поживи с моё, и будешь нутром чуять, когда тебя дурят. Впрочем, я бы хотела лично убедиться в твоей невиновности. Вы же не против, если проверю? – Прасковья вопросительно замерла, протянув вперёд раскрытую ладонь.
Царёв шагнул к Прасковье и положил руку на спинку её стула, после чего многозначительно кивнул. Загнанная в угол Алёнка нерешительно встала и положила свою ладонь поверх Прасковьиной с таким видом, точно прыгнула в пропасть. Даже зажмурилась.
Прасковья всё
– Я так и думала, дело не в Алёнке. Выдыхайте, родители, ну же. Вот теперь мы поговорим.
Царёв сделал Алёнке знак и ту как ветром сдуло обратно в кресло-убежище.
– Чего вы хотите? – тон его стал заметно помягче.
– Буду откровенна. Вы ещё увидите, как Варвара будет подставлять Алёнку, мне вас даже убеждать ни в чём не придётся. Поэтому и пришла, чтобы сразу поняли, что я на вашей стороне и нет причин избегать суда. Гораздо интереснее причина, по которой она так настойчиво пытается вас, голубков, столкнуть лбами.
– И в чём она?
– Варвара хочет, чтобы ты, духолов, развоплотил Федору. Более того, однажды она уже пыталась это устроить, добренькая целительница под видом простодушной девушки. Ты хочешь знать, за что был наказан последний духолов? За попытку выкрасть трёхлетнюю малышку, как раз недавно усыновлённую парой прекрасных и ничего не подозревающих людей. Федора, неужели ты ничего не запомнила? Ты была совсем крохой, конечно, но… Настоящая дикость, а мы же не звери. Перед тем, как нырнуть в прорубь, он признался, кто его надоумил.
Проваливаюсь в детские воспоминания, как с ледяной горки ухаю, дыхание останавливается, кажется – всё, конец!
Мартовское солнце обманчиво греет спину, но мне не до него – выбираю лужу поглубже и весело брызгаюсь носками резиновых сапог. Моя новая мама – очень красивая тётя – не ругается, а смотрит с гордостью, какая у неё хорошенькая девочка. Ещё твёрдо знаю, что скоро должен прийти папа, он поцелует сначала маму, а потом уже меня, чуть смущаясь, но с потаённой радостью. С ними очень нравится, намного лучше, чем в детдоме.
Они всё время опасаются сделать или сказать что-то не то, а я вообще ничего не боюсь. Верю, что тётя в паутине, которая приходит ночью, не даст меня в обиду.
Эта детская святая уверенность даст серьёзную трещину именно сегодня, в день, когда в парк придёт человек в сером пуховике с капюшоном и с волосами в крапинку – лицо молодое, а волосы с седыми пучками.
Он появляется, когда я отбегаю подальше от мамы и прячусь за скамейку, хихикая и замирая от восторга – она будет долго-долго искать и обязательно найдёт.
Спрашивает какую-то ерунду, которую легко
Просыпаюсь у костра, ногам тепло, а ушам и шее сзади почему-то зябко. Рядом половина кирпичного дома – крыши нет и от стены только часть, а в окнах торчат голые стволы растущих внутри кривоватых деревьев.
Дядя шебуршит поленья длинной веткой, а потом смотрит на меня зло и с таким презрением, как будто я в чём-то очень страшном провинилась. Пятки жжёт уже так, что я плачу, а дядя начинает с кем-то ссориться, но в том-то и дело, что никого нет, кроме нас двоих. Больно, аж жуть, но дядя держит и не отпускает. Реву во всю мочь.
Тот бормочет, глядя за мою спину, а у меня руки связаны, не могу повернуться:
– Смотри, она же совсем маленькая… Ты уверена?… Но как ты можешь быть уверена?… Да, подпалил, но это же просто ребятёнок человеческий… Хнычет. Она не превращается! Если сейчас не превратится, я её отпущу, слышишь?… Нет. Говорю же, нет, не буду. Чёрт! Ты это видишь? Чёрт, чёрт… Сейчас я её…
Сбоку мелькает тень, рыжая молния – незнакомая маленькая женщина хватает дядю за плечи и тот падает, как подкошенный, хотя выглядит рядом с ней горой. Не сопротивляется, подбородок безвольно опущен. Вскоре появляется и другой человек, подтянутый, в форме – милиционер. Он отвязывает меня и берёт на руки, гладит по волосам и шепчет – не бойся, теперь всё будет хорошо.
– Ты что, сдурел? Что творишь, обмылок? Она никому не причинила вреда, мухи не обидела. Так ведь?
– Да, – рыжая в ярости сдавливает кости и тот хрипит.
– Вы же знаете легенду? – пойманный дядя говорит глухо и тяжело дышит, но ясно, что жалеет об одном – не успел. – Мы должны вместе покарать ведьму. Древний договор между нами и оборотнями в том, что мы служим вам, чтобы вы помогли поймать её для нас, а справиться с ней мы и сами сумеем.
– С тех пор не одна сотня лет прошла, тебя, башковитого психа, это не смущает? Сказочник хренов. Какая ведьма, это же просто маленький ребёнок. Давно уже никто не знает, о какой конкретно ведьме речь. Может, её уже тыщу лет, как на костре развоплотили. Вон, в Европе что творилось, небось и нашу туда же. А ты давай детишек теперь хватать, совсем с катушек слетел?
– Нет. Вы слепцы, если не видите, а я видел! Говорю вам, это та самая. Я тоже сначала не верил, но она научила, как увидеть суть.
– Кто научил? – глаза рыжей сузились.
Конец ознакомительного фрагмента.