Бранна
Шрифт:
— У меня нет смеси; я кормила только грудью…
— Я схожу в магазин и куплю, — перебил Доминик Брону. — Я вернусь раньше, чем ты поймешь.
Я сказала Доминику, какую марку купить, и он выбежал из спальни. Почти мгновенно моя сестра разрыдалась, глядя сверху вниз на свою дочь, которая все еще суетилась и отталкивалась от ее груди. В конце концов Джорджи перестала сосать, просто прислонилась к Броне и начала грызть свои пальцы, совершенно не интересуясь грудью Броны.
— Я ужасная мать, — воскликнула Брона, и ее взгляд наполнился отчаянием. — Я даже не могу накормить
— Эй, эй, — тихо произнесла я и наклонилась, обнимая сестру. — Это не ты. Это все Джорджи. Сейчас она пробует нормальную пищу, это тоже может отбить у нее охоту к молоку. Мы всегда знали, что она будет независимой маленькой мадам, верно?
— Да, но только, когда она станет старше. — Моя сестра шмыгнула носом. — Не сейчас.
Я нахмурилась, когда она продолжила.
— Я знаю, что жалуюсь на уход за ребенком, но я не это имею в виду. Просто иногда я так устаю.
— Брона, — тихо сказала я. — Каждая кормящая мать рано или поздно проходит через это.
— Я знаю, — воскликнула она. — Просто я не хотела, чтобы это случилось сейчас.
Я больше ничего не ответила; просто утешала свою сестру. Ничто из того, что я скажу или сделаю, не заставит ее почувствовать себя лучше. Ей придется смириться с этим самостоятельно, и со временем так и случится. Через час после того, как мы поняли, почему Джорджи капризничает, она выпила половину бутылочки с молочной смесью, которую Доминик купил в супермаркете, и съела больше половины маленькой тарелки морковного пюре. Ей понравилась нормальная пища, и сытый животик поднял ей настроение. Она заговорила на своем детском языке.
Громко.
Брона сказала, что это первый раз за две недели, когда она напилась молока и сверх этого съела пюре, не сопротивляясь и не вырываясь, как при кормлении грудью. Я увидела в глазах сестры тот момент, когда она полностью осознала, что Джорджи, вполне возможно, самостоятельно отлучается от груди, и заметила, что это разбило ее.
— Она вся в тебя, — обратилась я к Броне, чтобы отвлечь ее. — Болтушка.
Доминик усмехнулся, а сестра слегка улыбнулась.
— Кто моя самая любимая девочка во всем мире? — спросила я Джорджи, которая теперь лежала на моей кровати, а я нависала над ней.
— Если ты не скажешь, что это я, — вмешалась моя сестра, — мне будет очень больно.
Джорджи рассмеялась надо мной, хлопнула в ладоши и дрыгнула своими пухлыми ножками, что заставило меня широко улыбнуться. Теперь, когда ее накормили, она была в гораздо лучшем настроении.
— Скажи мамочке, чтобы она уходила, — пропела я.
Брона ворчала себе под нос, и что бы она ни говорила, Доминик смеялся.
— Я знаю, — сказала я своей племяннице, когда она залопотала на своем младенческом языке и начала пускать пузыри из слюны. — Расскажи мне все об этом... Ни в коем случае, она действительно так сказала... Боже мой... и что ты сделала... Нет, ты не могла!
Чем больше я говорила с Джорджи, тем громче и возбужденнее она становилась.
— Что делает моя жена?
Мое тело пришло в состояние повышенной готовности, услышав его голос. Кожа стала сверхчувствительной, у
Меня нельзя винить за это, потому что мой муж очень горячий.
— Она ведет очень напряженный разговор с Джорджи, — ответил Доминик своему брату. — Знаешь... девчачьи разговоры.
От смешка Райдера у меня по спине пробежали мурашки.
— Не знаком с девчачьими разговорами; стараюсь избегать их любой ценой.
Я фыркнула.
— Да ладно, мы, девочки, все время разговариваем. Ты просто не понимаешь, что это девчачьи разговоры.
Доминик посмеялся над своим братом, но заткнулся, когда Брона сказала:
— Не понимаю, почему ты смеешься. Мы, девчонки, все время разговариваем и вместе смотрим шоу «Молодые мамочки».
Отчасти это вина Алека. Он подсадил на это Кейна и Доминика после того, как обнаружил, что одна из звезд шоу какая-то порнозвезда в прошлом. Конечно же, все они посмотрели это порно до шоу, и теперь обсуждают их родительские навыки на шоу. Только один из них отец, но все они все равно несут чушь.
— Тише, женщина, — проворчал Доминик моей сестре.
Я просунула руки подмышки Джорджи, затем приподняла ее и прижала к своей груди. Мне нравится, что теперь она была намного крепче. Ей больше четырех месяцев, и она действительно вышла из фазы новорожденности. Она бодрствует больше, чем спит, громкая — чертовски громкая — и ей нравится лежать на животике и смотреть мультики по телевизору. Все это происходило только, когда я нянчусь с ней, поэтому я могу только представить, какая она дома со своими родителями. Все что связано с ней, наверняка, усиливается.
— Я буду скучать по тебе, — сказала я и покрыла поцелуями все ее лицо, заставив визжать от смеха, она попыталась «съесть» мое лицо приблизившись ко мне своим ртом.
Я поняла, что Райдер стоит у меня за спиной, еще до того, как обернулась, — я почувствовала, как близко он ко мне.
— Би, быстрее, — начал он, — забери ребенка, пока моя жена не передумала и не сбежала с нашего медового месяца.
— Раз такое дело, может, мне следует оставить Джорджи с ней.
Райдер зарычал на мою сестру, а я усмехнулась.
— Я в порядке, — заверила я его, когда выпрямилась и обернулась. — Я просто не в восторге от того, что не увижу эту булочку в течение двух недель.
Выражение лица Райдера смягчилось, и он перевел взгляд с меня на нашу племянницу. Он протянул руки к Джорджи, и она почти мгновенно наклонилась в его сторону. Она еще ни к кому не поднимала руки, чтобы ее взяли, но у меня было ощущение, что в ближайшие недели все изменится. У этой девочки все ее дяди под каблуком, как и у Джакса. Все братья Слэйтер большие, плохие и не терпят всякого дерьма... но если вы поставите перед ними ребенка, они станут самыми прелестными милашками известными человечеству.