Браслет императрицы
Шрифт:
Вот чего ей надо, этой Нине Ч.? Вроде бы никогда они близко не общались, а теперь она усиленно набивается в подруги. Скучная она девка была и в молодости, а уж сейчас-то… И еще жалуется, что муж ею не интересуется! Да она в зеркало-то хоть когда-нибудь на себя смотрела? Ведь это уму непостижимо – так одеваться! Ведь тому, что на ней надето, даже и названия не подберешь! Что это – халат уборщицы? Арестантская роба? Костюм химзащиты? И эти реснички белесые, как у теленка… И брови… Вот интересно – волосики у Нинки
Тут Надежда осознала, что занимается злопыхательством, а это, как известно, совершенно бесполезное времяпрепровождение.
– Ну, так о чем ты хотела со мной поговорить? – гораздо мягче спросила она. – Только давай уж быстрее, а то у меня времени мало…
– Понимаешь… – Нина замолчала ненадолго, отпила чаю, едва заметно поморщилась и отставила чашку, – в интимном плане… ну, я не знаю… но это не главное!
Надежда удивилась – а что тогда главное? Вот если бы они тридцать лет прожили, тогда можно было бы утверждать, что это – не главное. Хотя тут тоже могут быть разные мнения, но не стоит в разговоре с Ниной в это углубляться, а то Надежда и до вечера домой не попадет.
Нина глубоко вдохнула, как будто собиралась броситься в холодную воду с обрыва, и наконец выпалила:
– Самое главное – он все время говорит только о моей знаменитой бабушке! С утра до вечера только и разговоров, что о Нине Слепневой! Что я о ней помню, что знаю… Да какая она была, да как выглядела, да как себя вела, да с кем время проводила, полную биографию ее требует! Всех друзей-знакомых я должна знать, а кого я помню-то? Все давно умерли… Всю квартиру перелопатил, все ищет разные фотографии, бумаги, что от бабушки остались!
– Ты же сама говорила, что нужно все это разобрать, что муж тебе очень помогает в этом…
– Ну да, ну да… – Нина снова отпила остывшего чаю, – я собиралась ремонт сделать, кое-что подвыбросить, так он на меня накричал прямо! Это, говорит, очень важно, каждая мелочь! А что там важно-то? Альбом старый с фотографиями нашел – два вечера над ним просидел, все рассматривал, любовался, как будто он женат не на мне, а на ней!
– Ты что – ревнуешь его к своей бабушке? – удивленно переспросила Надежда.
– Выходит, что так… – протянула Нина, сама не веря своим словам, – а чего он… – В голосе ее появились плаксивые нотки.
– Ну и ну! – Надежда покачала головой. – Такого мне не приходилось слышать! Бывает, что мужчина увлекается своей тещей – даже фильм такой был, с Катрин Денёв в главной роли, но чтобы бабушкой жены, да к тому же еще покойной… Слушай, может быть, ты это выдумала? Может, ты нафантазировала?
Нина посмотрела на нее грустно, и Надежда устыдилась. Уж чего-чего, а фантазии у Нинки и в юные годы не было ни на грош. Так откуда же ей сейчас-то взяться?
– Все-таки мне кажется, что ты слегка драматизируешь… –
– Если бы так… – вздохнула Нина. – Вот как ты думаешь – зачем я ходила на эту выставку?
– Какую выставку? – Надежда сделала непроницаемое лицо.
– Не притворяйся, я вас с Люсей там видела, просто признаваться не захотела… – смутилась Нина.
– Все еще боишься, что Люська у тебя мужа уведет? – не утерпела Надежда. – Зря ты так…
– Так зачем, по-твоему, я на выставку пошла? – Нина неуклюже перевела разговор на другое.
– Ну, зачем люди вообще ходят на выставки? Чтобы полюбоваться картинами, повысить свой культурный уровень… опять же, там выставлены картины твоей бабушки…
– Да сдались мне эти голые комсомолки! – раздраженно выпалила Нина. – А бабушкиных работ мне и дома хватает!
– Тогда зачем же?
– А это меня Георгий отправил! Велел пойти на эту выставку и непременно узнать, кому принадлежит бабушкин автопортрет! И выяснить адрес этого человека…
– А зачем это ему? – поинтересовалась Надежда. – Он что – хочет купить этот портрет?
– Если бы я знала! – выдохнула Нина. – Так вот, Надя, скажи мне, как опытная женщина, – это нормально? Такое бывает в семейной жизни, чтобы муж буквально помешан был на старухе, которой уже лет двадцать на свете нету?
В голосе Нины прозвучала самая настоящая ненависть.
– Ты успокойся… – Надежда погладила Нину по руке, – знаешь, что мы сделаем? Оставь ты эту бурду, чай свой зеленый, никакой от него радости! А мы закажем сейчас тебе кофе – крепкий и сладкий, с пенкой, ты от него сразу приободришься!
Она махнула рукой официантке и заказала чашку кофе и кусок лимонного пирога. Нина молчала и выводила чайной ложкой непонятные узоры на столе.
– Ты скажи… – начала Надежда, осторожно подбирая слова, – что ты про своего мужа знаешь?
Ну, я к тому веду, что, возможно, если бы ты узнала его поближе, вам было бы легче найти с ним общий язык… Ну, познакомились вы на выставке, это ты мне говорила, а потом… он тебе про себя что-то рассказывал? Ну, откуда родом, где учился, где работал, кто его родители…
Она ожидала резкой отповеди – дескать, тебе какое дело и что ты тут вынюхиваешь. А в этом случае Надежда готова была встать и уйти. Не прощаясь. Или нет, лучше на прощание сказать, что знать она Нинку не желает, и пускай она сама разбирается со своим подозрительным муженьком, а у нее, Надежды, нет ни желания на это, ни времени. У нее своих собственных дел хватает. Но Нина не стала заедаться, она с готовностью начала говорить:
– Ну, родился он в городе Острове, это в Псковской области…